Под общий смех и шуточки они быстро расставили посуду, разложили приборы. В кастрюльках что-то аппетитно булькало, в духовке дозревал пирог, на большой деревянной доске аккуратными кусочками нарезался хлеб.
Так вот, продолжила Сьюзен, закончив подготовку и оглядывая безупречно накрытый стол. Если они не были знакомы и у Меллера не было личных счетов с Гарри, то, возможно, Грег мстил за кого-то другого?
Пожалуй, кивнул Терри. Либо он не заказчик, а посредник. Тот, про которого упоминала Гермиона. Между минотавром и этим дерьмом, в котором сейчас вынужден ковыряться Шумов.
Тогда кого Меллер имел в виду?
Повисло молчание. Потом Терри поднял глаза.
Выскажу свою теорию. Минотавр мстит за какого-то «славного парня». Руками Грега Меллера, который, помимо этого, и сам не прочь попортить кровь мракоборцам и выместить на ком-то злобу от своих неудач.
И это приводит нас к первоначальной версии, мрачно ответила Сьюзен. О том, что в этой истории каким-то боком замешан Бертрам Сэвидж. Первое, что приходит в голову. Это была та еще история. Он ушел громко, после 15 лет службы, все знали об их разногласиях с Гарри, и многие слышали их споры. Если предположить, что «славный парень» это Сэвидж, то
То он либо в курсе и является соучастником, либо как минимум знает минотавра в лицо, резюмировал Терри.
Боже, как я ненавижу подозревать своих, мрачно
бросил Эрни. Это уму непостижимо, чтобы Сэвидж Нет. Я в это не верю. Хоть убейте.
Это можно проверить только одним способом. Установив слежку за Сэвиджем. Если он знает нашего минотавра, они рано или поздно встретятся и мы накроем их с поличным.
А если нет? Он все-таки опытный мракоборец и наверняка пользуется всеми защитными заклинаниями, какие только знает. Так просто его не возьмешь
Нам ничто не мешает попробовать, не так ли?
А для начала надо из-под земли достать этого Меллера, глухо резюмировал Терри. И Шумов в данную минуту выясняет, каким образом это можно сделать. Слушайте, у нас есть что-нибудь покрепче? Профессору не помешает пара капель чего-нибудь оживляющего
Часть 16. Новый друг
Олливандер медленно угасал, это знали все его родные и друзья. Однако его старые, узловатые руки по-прежнему помнили волшебное мастерство, а движения его внимательных пальцев все еще были точны и безошибочны. Он давно оставил работу, но работа не оставила его сердце, потому что давно стала его воздухом и самой важной потребностью в жизни. Время от времени, тяготясь своей слабостью и старостью, он снова устраивался у небольшого верстака в глубине дома и что-то пробовал, вытачивал, высчитывал...
Что-то произошло тем ничем не примечательным осенним утром. Старый мастер проснулся очень рано и после всех привычных ежедневных дел подкатил к своему верстаку и зажег свою любимую лампу. Это была неодолимая внутренняя потребность такой силы, что проще было встать и добежать до вокзала Кингс-Кросс, чем воспротивиться ей Он взял в руки свои любимые инструменты, достал из ящика несколько заготовок разных пород дерева и положил их перед собой, медленно поглаживая пальцами, словно пытаясь нащупать сквозь шершавую поверхность будущую форму В такие мгновения будто само пространство говорило с ним. Он держал в руках то один брусок, то другой, погрузившись в себя. И вдруг вспомнил отца и давно умершего брата, который тоже учился делать волшебные палочки и был весьма одаренным и чутким мастером. Как наяву, Олливандер увидел свою первую волшебную палочку робкое творение молодого человека, который едва начал постигать глубины и особенности сложного ремесла. Она получилась очень неплохо, с удовольствием подумал он, и много лет назад отлично поладила с одной девочкой, которая собиралась в Хогвартс. Орех и волос единорога, 11 дюймов. Очень простая, почти без резных деталей
Он помнил каждую сделанную им палочку. Помнил каждую проданную им палочку. И все же никогда не думал, сколько сотен или тысяч палочек сотворили его руки за долгую жизнь. У каждой из них был свой голос, свой почерк, свой характер. Они рождались где-то в глубине сердца, созревали и вырывались наружу, обретая форму под умелыми движениями его пальцев. Потом некоторые на несколько лет или даже десятилетий ложились на полку его магазина в Косом переулке. А некоторые, едва заняв место на стеллаже, тут же обретали своих владельцев и разлетались кто куда
Старый мастер по-настоящему любил и понимал свою работу. Поэтому, услышав в глубине сердца этот странный зов, это знакомое, сладкое беспокойство, он не был удивлен или обескуражен. Он сделал то же, что делал на протяжении многих десятилетий: устроился у верстака и принялся за дело. Олливандер точно знал, что ему предстоит сделать еще одну волшебную палочку. Она уже появилась где-то в неведомой глубине старого, слабеющего сердца. Она уже искала дорогу к его морщинистым рукам, к его чутким и точным пальцам. И совсем скоро ей предстояло родиться из небытия и обрести форму. Ему некуда было спешить или торопиться, поэтому заканчивался один день и начинался другой, а он то и дело часами просиживал на своем рабочем месте, что-то пробуя, ища, примериваясь. Но мелодия пока не складывалась. Неведомая палочка еще созревала, пряталась от него в таинственном полумраке.