На борту Константина? удивленно переспросил кто-то. Судя по голосу, это вполне мог быть Авл. Что это значит, гражданин? Звучит как кощунство!
На этот вопрос вы скоро получите ответ, кивнул обладатель серого костюма. Правда, не все.
Не все?
Ответ получат те, кто пройдет испытание и станет драконьей кровью.
А остальные? не унимался Авл. Освободившись от ремней, Александра приподнялась из кресла и обернулась: это был именно он.
Остальные станут калом и будут извергнуты в Орк, как о чем-то само собой разумеющемся сообщил пришедший. А сейчас подходите для регистрации. Поспешите не тратьте попусту дарованное нам Константином время!
3
Кого? «на автомате» спросил Эдуард, хотя, еще недоговорив, понял, что услышит в ответ.
Мою мать. Рабыню Алису! взвизгнула девушка так, что зашелестели листья на дереве над ее головой.
Они сидели в сквере на широкой каменной скамье с подлокотниками в виде взлетающих на гребне волны мраморных рыб дойти до дома у Елены не хватило воли. Народу вокруг было немного, но два или три человека все же оглянулись на крик.
Тише, нахмурился Эдуард. Во-первых, не рабыню, он постарался говорить спокойно и убедительно. Даже если старик не соврал, уже четыре года, как не рабыню! Срок приговора вышел, а повторно никого нельзя обратить в рабство ранее, чем через пять лет, это закон, ты же будущий оратор, сама знаешь. А во-вторых, как ты ее найдешь? Если уж у твоего дяди, с его-то связями, ничего не вышло
Он мне не дядя всхлипнула Елена.
Не дядя, согласился юноша. Но это ничего не меняет: никто не пустит нас в архив.
Как Как они могут не пустить? Должны же они понимать: это моя мать! Я дойду до Сената До самого Претора!
Хорошо-хорошо, кивнул Эдуард. Дойдешь. Вместе дойдем. Но сейчас успокойся Надо все тщательно обдумать!
Что обдумать? послышался вдруг совсем
рядом знакомый голос. Эдуард обернулся: у дальнего конца скамьи, облокотившись на плавник мраморной рыбины, стоял Виктор.
Они дружили с раннего детства с интерната. Виктор был на полгода младше их с Еленой, но как-то так сложилось, что по жизни они шли вместе в одной группе в интернате, в одном классе в грамматической школе. И лишь недавно пути их парадоксальным образом разошлись: Эдуард, безнадежно грезивший о «седле» всадника, поступил в риторскую школу, а Виктор, с младых ногтей мечтавший как раз о карьере судебного оратора, в кавалерийскую академию.
Дело в том, что полгода назад на Виктора, уже подготовившего документы к подаче в риторскую школу, нежданно-негаданно свалилось «седло».
Надо сказать, что «седла» в Республике не то чтобы редкость, но и не та вещь, которую можно свободно купить на городском рынке. Выпускник риторской школы, успешно сдав итоговый экзамен, получает в подарок свой собственный кодекс законов и немедленно становится оратором, выпускник кавалерийской академии, аттестовавшись, лишь право занять очередь за кем-то из действующих всадников, только после смерти которого он сможет претендовать на «седло». Работа у всадников непростая, но в меру опасная, гибнут они далеко не каждый день, так что ожидание вполне может затянуться на годы, а то и на десятилетия.
Если еще вспомнить о заоблачной стоимости обучения для «безлошадных» курсантов, становится ясно: для сироты из интерната попасть в число всадников дело почти что безнадежное. Сам Эдуард простился с мечтой детства еще за несколько лет до окончания грамматической школы. Смирился. Точнее, смирился бы, если бы не чудо, случившееся с Виктором.
Чудо, которого тот не только не желал, но которому всячески сопротивлялся.
В тот день, когда Виктор сообщил им с Еленой эту новость, Эдуард впервые в жизни позавидовал другу. До такой степени позавидовал, что просто не смог более оставаться в его обществе: самым постыдным образом сбежал, хлопнув дверью. Они не общались потом не менее месяца: Эдуард понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать, а Виктор, видно, всерьез обиделся и первым не подходил. Это уже Елена потом их помирила. Она и рассказала Эдуарду о том, что Виктор поступил в академию. Как и о том, что поступать туда не хотел, но оказался перед выбором: или академия, или улица, вариант с риторской школой даже не рассматривался. Кто и на каких основаниях диктовал их другу такие жесткие условия, девушка не знала. Не распространялся об этом и Виктор потом, когда общение между ними возобновилось. А Эдуард не спрашивал.
Так что обдумать-то? повторил свой вопрос Виктор.
Ничего, буркнула Елена, отводя взгляд в сторону.
Когда ничего, об этом не орут на всю улицу, заявил тот, обходя скамью и без приглашения усаживаясь рядом с девушкой. Давайте колитесь, что у вас стряслось!
Ничего не стряслось Эдуард понятия не имел, как оградить Елену от переживаний и при этом не слишком задеть обидчивого друга.
Ничего? переспросил Виктор.
Ничего. Если не считать, что ты сейчас сидишь рядом с дочерью рабыни! рявкнула Елена.
Надо отдать ему должное, ни один мускул не дрогнула на лице будущего всадника.
Я сижу рядом с Еленой, гражданкой Республики, студенткой риторской школы и моим другом, проговорил он с расстановкой. Последнее самое главное, и все остальное не имеет никакого значения. А теперь живо рассказывайте, что у вас такое произошло.