Нам пора, говорит Джексон и, расстегнув молнию на моем рюкзаке, достает флягу из нержавеющей стали. Тебе надо попить воды до того, как мы продолжим путь. Здешняя высота бывает безжалостной.
Даже к горгульям? прикалываюсь я, снова прислоняясь к нему, поскольку чувствую, что так надо.
Особенно к горгульям. Он ухмыляется, протягивая мне флягу.
Я пью скорее потому, что Джексон смотрит на меня, чем потому, что мне действительно хочется пить. Это мелочь, и спорить о ней не стоит, тем более что здешний климат он знает куда лучше меня. Чего мне совсем не нужно, так это прибавить ко всем моим проблемам еще и обезвоживание.
Я могу съесть батончик мюсли? осведомляюсь я, вернув ему флягу.
Само собой, отвечает он, роясь в рюкзаке.
Прожевав несколько кусков, я спрашиваю:
Сколько времени нам еще добираться до пещеры Кровопускательницы?
Джексон снова берет меня на руки и думает.
Это зависит от обстоятельств.
От каких?
От того, встретятся ли нам медведи.
Медведи? верещу я, поскольку мне никто ничего не говорил о медведях. Разве они не в спячке?
Сейчас март, отвечает он.
И что это значит?
Когда он не отвечает, я тыкаю его в плечо.
Джексон!
Что это значит?
Он лукаво улыбается.
А то, что посмотрим.
Я тыкаю его еще раз.
На что
Он срывается с места еще до того, как я успеваю закончить вопрос, и мы переносимся по склону горы: Джексон и я. Вернее, Джексон, я и, по-видимому, несколько медведей.
Я на это не подписывалась.
Глава 30. Ужин кровопускательницы
Это здесь, говорит Джексон, но это я уже поняла по его сжавшимся губам, по напрягшимся плечам.
Я озираюсь, ища глазами вход в ледяную пещеру, где мы должны встретиться с Кровопускательницей, но везде вижу одну только гору. Гору и снег. Впрочем, я не знаток ледяных пещер.
Мне надо знать что-то еще? спрашиваю я, когда он берет меня за руку и ведет к подножию горы.
По правде говоря, тебе столько всего надо узнать, что я даже не знаю, с чего начать.
Поначалу я смеюсь, поскольку думаю, что он шутит, но, быстро взглянув на его лицо, понимаю, что это не так. И напрягаюсь.
Может, ты выдашь мне сокращенную версию? предлагаю я, когда мы вдруг останавливаемся опять, на сей раз перед двумя гигантскими кучами снега.
Не знаю, какой от этого будет толк, но попробую. Он качает головой и рукой в перчатке трет бедро таким нервным жестом, какого я не видела у него никогда; повисшее между нами молчание длится, длится и длится. Мне уже кажется, что он передумал и так ничего мне и не скажет, но тут Джексон шепчет, еле слышно произнося слова:
Не подходи к ней слишком близко. Не пытайся пожать ей руку, когда будешь знакомиться с ней. Не
Он осекается, и на сей раз проводит ладонью уже не по своему бедру, а по лицу и, когда говорит опять, его слова сливаются с волчьим воем, но я все же слышу их:
Из этого ничего не выйдет.
Ты не можешь этого знать, отвечаю я.
Он вскидывает голову и устремляет на меня такой взгляд, какого я не замечала у него прежде. В его темных обсидиановых глазах пляшут серебряные огоньки и отражаются отчаяние и множество других чувств, понять и истолковать которые я не могу.
Ты же понимаешь, что она вампир, верно?
Конечно. Я никак не пойму, к чему он клонит, но в библиотеке они все говорили достаточно ясно.
Если она какое-то время не ела, говорит Джексон, кривя рот в гримасе, которой я не могу не заметить, то у нее, вероятно, будет там источник пищи.
Источник пищи? повторяю я. Ты хочешь сказать, человек?
Да. Он с усилием сглатывает. Я хочу, чтобы ты знала я не делаю того, что делает она. Я не питаюсь людьми, как она. Я не
Понятно, говорю я, поняв, что по поводу моего мнения о его воспитании и женщине, которая его воспитала, он тревожится не меньше, чем о моей безопасности и том факте, что где-то внутри меня сейчас ошивается его брат.
Это ошеломительное открытие, ведь прежде этот парень всегда был воплощением уверенности в себе, что одновременно и согревает мою душу и вызывает нервозность.
Джексон кивает.
Иногда она заманивает к себе туристов. Иногда другие сверхъестественные существа приносят ей «подарки» за ее помощь. Он смотрит мне в глаза. Но не я.
Что бы там ни происходило, все будет нормально, я все пойму, говорю, обвив руками его талию и уткнувшись подбородком ему в грудь. Я тебе обещаю.
Нормально это слишком сильно сказано, говорит он. Но ей десятки тысяч лет, так что какая она есть, такая и есть. Он обнимает меня, затем отступает назад. Когда мы придем к ней, тебе надо будет по большей части молчать, говорить буду я. Если она задаст тебе вопрос, ты, конечно, отвечай, но она не любит чужаков. Да, вот еще что не дотрагивайся до нее и не давай ей дотрагиваться до тебя.
Странные предостережения.
А зачем мне вообще ее трогать?
Просто держись от нее на расстоянии. Она не очень-то любит людей.
Да ну? Ни за что бы не догадалась, учитывая тот факт, что она живет в ледяной пещере в одном из самых отдаленных районов Аляски.
Вообще-то многие живут там, где живут, по множеству разных причин. И это не всегда их собственный выбор.
Я начинаю спрашивать, что он имеет в виду, но, судя по всему, он не желает отвечать на этот вопрос. И я не настаиваю. А просто киваю и осведомляюсь: