Сама зоологическая станция делилась на три «ветхие избушки», как в кавычках называли её обитатели. Бревенчатый барак с комнатами спальнями, общая рубка, она же и столовая с комнатой отдыха, просторная с двумя длинными столами, плитой, скамьями и отдельной перегородкой для аппаратуры. Гараж для вездехода, сарай, обветшалая водокачка, трансформаторная подстанция и утеплённые будки для восьми собак. Они предназначались для упряжки в холодные месяцы зимы. На Важине лежала ответственность вовремя их кормить, чего он зачастую забывал делать.
Вот и сейчас, очнувшись от потрясения и бросив прощальный взгляд на внезапно замолчавший передатчик, девушка в первую очередь вспомнила о собаках:
- Прежде чем чай пить, вы бы к собакам заглянули. Буран не на шутку разыгрался, а они не кормлены.
Зоотехник недовольно поморщился, накидывая на плечи подтяжки:
- Надо будет, покормлю. Не умрут. Буря утихнет, тогда и выйду.
- Степан, как вам не совестно, вы же зоотехник! Должны любить животных.
- А я и люблю. По-своему.
У девушки навернулись слёзы. Она молчала и переваривала внутри принятую по приёмнику информацию. Разорваться между собаками или будить Розанова? Готовить завтрак или броситься назад в комнату, рассказать мужу о вызове со станции Палана?
Видя её растерянность, зоотехник смягчился:
- Ладно, сейчас выйду, покормлю. Что там с бураном? Воет, не переставая?
- Да. Только что на связь выходила Палана, - немного успокоившись, Соня принялась накрывать на стол. Вместо чайника поставила на плиту большой чан, в котором готовилась еда сразу на весь коллектив.
- Палана? переспросил Важин, отпивая из кружки. Странно. Четыре дня молчали, и только сейчас отозвались.
- Связь оборвалась, - пояснила Соня. Единственное, что успела услышать, это их штормовое предупреждение. Как считаете, отчего так поздно предупредили?
- Проснулись! хохотнул он. Палана на противоположном от нас берегу, уже не на Беринговом море, а на Охотском, в заливе Шелихова. Вот и проморгали шторм. У них там, видимо, тихо, не то что у нас.
- А почему тогда молчал Петропавловск? Он же на нашем берегу, да и стационарные передатчики там гораздо мощнее.
- А это ты у своего мужа спроси. Или Стебелёк расскажет. Сейчас все проснутся, Розанов и объяснит. Я ухожу к собакам. Если проберусь, конечно, сквозь завалы снега. Весь двор по самые крыши замело. Где их корм?
Соня бросилась в кладовку возле
коридора.
- Иди, буди остальных, - остановил он её. Я уж сам как-нибудь, ладно?
Он вышел, на ходу обуваясь и кутаясь в малицу. Открытая им дверь впустила внутрь барака клубы пара, снежных вихрей и колючих игл. Ругаясь и кашляя, Степан исчез за дверями. Передатчик по-прежнему молчал. Соня осталась одна.
Впрочем, ненадолго.
********
Следом за Степаном в столовую ввалился запыхавшийся, казалось, Лёша-стебелёк. Он всегда выглядел запыхавшимся, даже если только что проснулся.
- Любовь моя! заорал он. Свет очей моих сонливых и опухших! Дай расцелую, пока Колька не проснулся! Но увидев Сонину растерянность, тормознул, едва не врезавшись в неё. - Ты чего такая?
На Стебелька никто не обижался: все знали, какую платоническую страсть он питает к девушке, называя её в шутку своей любовью. У Лёши в Охотске обитала его подруга, писавшая ему сюда на Камчатку сердечные письма, полные радужных мечтаний, что после вахты он вернётся к ней, увезя с собой в загадочные страны. Так мечтал и сам Лёша, рубаха-парень, любимец всей команды станции.
- Что, опять этот хмурый тип тебе что-то наплёл?
- Да нет - задумчиво покосилась она на дверь. Пошёл кормить собак.
- Да ну? Вот-те нате, болт в томате! Завтра на этом месте расцветут хризантемы вместо снега. Степан самолично удосужился вспомнить о бедных животных?
- Я его упросила.
- Тогда понятно. А чего грустишь?
- Задумалась.
- Тебе ли думать, девочка моя! Вот я, бывало, задумаюсь о схемах бытия, когда чищу тебе картошку, и знаешь, какие мысли лезут в голову?
Договорить он не успел. Жилой барак тряхнуло так, что зазвенела посуда. Огромный пласт снега, нанесённый за четыре дня на крышу, с мощным грохотом сполз вниз, погребая под собой всё, что находилось во дворе. Казалось, с гор сошла целая лавина. За окном сразу потемнело, его полностью завалило белыми глыбами. Свет несколько раз бликнул, моргнул, но остался гореть. Соня его включила, когда только входила в рубку. Лёша охнул и на всякий случай прикрыл собой девушку, машинально бросив взгляд на настенные часы. Было ровно 06:22. С момента пробуждения Сони прошло всего двадцать минут.
- Ну вот - протянул он. Сейчас Степана придётся откапывать.
В столовую поспешно заглянул Игнат, на ходу натягивая малицу. Потомственный шаман не расставался с трубкой даже во сне. Пыхнув дымом, вопросительно взглянул на Стебелька. Тот философски изрёк, оттопырив указательный палец:
- Да будет нам достойная могила! Найдут потомки наши кости. Да не угаснет память в их крови.
- Дурак, - оттолкнула его Соня. Коля проснулся? бросилась она к коряку.
- Идёт за мной. Сердится, что ты его не разбудила. Что? Снег с крыши свалился?
- Ага, - прокомментировал Стебелёк. И заметь, дорогой мой шаман, что нашу доблестную станцию я защищал всей грудью!