- Левый, - поправил Важин, указывая на перевязанную ногу. Как видишь, я всё же уцелел. Нашёл какой-то обрывок ткани, обмотал вместе с кусками ваты. Видел, как мимо меня протащило тело шамана, затем и начальника. Оба орали что есть мочи, пытаясь зацепиться руками за гусеницу вездехода. Туда, в бездну, они и полетели вместе с ним.
- С кем?
- Ни с кем, а с вездеходом. Я ничем не мог помочь. Меня самого тащило вниз какой-то мощной силой, словно всасывало гигантским пылесосом. Рядом со мной кувыркался клубок обезображенных тел, перемешанных как в мясорубке ошмётков оленей, баранов, волков, лисиц. Даже развороченная туша огромного медведя, вся в крови, с вывернутыми внутренностями промчалась мимо меня, увлекаемая грязевым потоком. Как оказался на поверхности не помню. Видимо, терял сознание несколько раз. А когда очнулся оказался вон там, на берегу. Он привстал на локте и махнул рукой в сторону приставших шлюпок.
- Где?
- Там, на берегу. Где сейчас высаживаются люди из экспедиции.
Лёша не понял:
- Из какой экспедиции?
Зоотехник хитро прищурился:
- А вот это, друг мой, нам необходимо обсудить уже конкретнее.
- Конкретнее не бывает. Какой ещё, на хрен, экспедиции? Можешь толком объяснить, мать твою в пень? Сначала я вижу какие-то корабли, не то съёмку фильма, не то высадку каких-то пиратов, потом ты сваливаешься мне на голову, затыкая рот, теперь какая-то бесова экспедиция Я что, по-твоему идиот, тронувшийся умом?
- Будешь перебивать, точно тронешься, - обозлился Важин. Ты пойми, дурья твоя башка, я ТАМ уже по-бы-вал.
Последние слова Степан протянул по слогам.
- На берегу?
- Да.
- Когда?
- Кода очнулся от обморока.
- И как тебя занесло на берег, если, по твоим словам, тебя тянуло в кальдеру каким-то пылесосом?
- Не пылесосом. Ладно, сформулирую иначе.
Каким-то образом, уж не знаю, каким именно, но во время потери сознания меня перенесло за несколько километров в совершенно иное место. Теперь соображаешь?
- Чем перенесло?
- Откуда я знаю! взорвался зоотехник. Перенесло и всё. Был в очаге катастрофы, можно сказать, в самом её пекле, а через какое-то время оказался на берегу среди скал и утёсов. Когда пришёл в себя, увидел кусок материи, выброшенный, видимо, волнами при шторме.
- Здесь не было шторма.
- Это я уже понял потом. Повторяю, когда пришёл в себя, долго не мог понять, куда меня занесло, и самое главное каким образом? Что-то вроде машины времени? Или какой-то портал перемещения в пространстве? Не знаю. Тут бы наш профессор помог, но он канул в вечность вместе с шаманом. У меня постоянно вначале проносились их образы истерзанных тел. А когда, наконец, понял, что каким-то чудом избежал гибели, оказавшись на берегу вместо погребённым в разломе, обвязал парусиной ногу. Здесь уже было холоднее, чем там, у извергающегося гейзера, мог бы и ногу отморозить. Меня поначалу удивил, нет - не удивил, а потряс самым настоящим образом тот контраст, произошедший со мной. Только что было извержение, грохот, шипение, клубы пара, потоки развороченных тел животных, и тут вдруг бац! он прищёлкнул пальцами. - Полнейшая тишина, ни воя, ни ветра, ни лавины. Вот тут-то я и услышал вдалеке за скалами голоса. Бросился было бежать, кричать, думал, это вы с Николаем, ищете останки профессора с Игнатом, а когда увидел в чём дело на миг опешил. Выглядывая из-за скал, я заметил в бухте два громадных корабля неизвестной конструкции. Точнее, конструкция и оснастка мне были как раз таки известны, но - он повторно щёлкнул пальцами. Но абсурдность их здесь нахождения была настолько очевидной, что я поначалу подумал: а не спятил ли я после этой катастрофы?
- Я тоже поначалу подумал, что спятил.
- Да? Вот и я. Думаю, откуда здесь, в бухте нашего всеми забытого мыса Сивучий могут швартоваться две шхуны из прошедших времён?
Слово «прошедших» он выделил ударением.
- И знаешь что?
- Что?
- Когда я разобрался в старой русской речи, подметил и оснастку кораблей, и одежду матросов, и обмундирование офицеров, то решил не показывать своего присутствия.
- Почему?
- Сейчас поймёшь.
- Так это не киносъёмки какие-нибудь? Не антураж для фильма?
- Нет.
В этот миг за прикрывавшей их возвышенностью послышались боцманские свистки. Голоса сюда до них не долетали, но, приподнявшись на локтях, оба собеседника наблюдали, как внизу крохотные силуэты матросов принялись что-то сколачивать на берегу.
- Может, баню решили построить, - отвлёкся от мыслей Степан. Потом спохватился и продолжил:
- Так вот. Когда я понял, что это не съёмка и не антураж для фильма, мне в голову пришла довольно идиотская мысль.
- Я уже понял, какая, - поддержал Стебелёк. Мне она тоже теперь пришла.
- Погоди. Ты ещё не всё узнал. Дело в том
Степан выдержал эффектную паузу. Потом нагло, как показалось Лёше, прищурился, и выдавил по слогам:
- Я прочитал надписи на бортах. Две шхуны две надписи. Первая гласила: «Святой Павел». На борту второй шхуны было выведено: «Святой Пётр».
И умолк, победоносно смотря на открывшийся рот Стебелька, ожидая его реакции.
- Н-не по-нял? заикаясь, пролепетал тот.
- «Святой Павел» и «Святой Пётр» - повторил зоотехник. Тебе эти названия ни о чём не говорят? Ну же! Покопайся в своей памяти. Мы только недавно о них вспоминали. Игнат вспоминал. Помнишь, когда сидели за столом накануне катастрофы, и профессор проверял стёршуюся непонятно, каким образом, плёнку? С записью штормового предупреждения из Паланы. Ну? Вспомнил?