Один из подростков поднял тюк, валявшийся на земле, и подал его лавочнику. Тот кивнул в знак благодарности. Скамблер, по щекам которого ползли слезы, пробормотал:
Я смотрел под ноги, хозяин. Наверняка это они меня повалили.
Торговец вместо ответа закатил ему оплеуху:
Убирайся! И чтоб глаза мои тебя больше не видели. Он метнул в нас злобный взгляд. Законники! Знаем мы ваши законы, черт бы вас всех побрал!
Смачно сплюнув, он скрылся в своей лавке и захлопнул дверь. Трое подмастерьев, хохоча, убежали прочь. Один из них распевал во весь голос:
Ах ты, наш Грязнуля Скамблер, глупый маленький урод!
Несчастный Скамблер стоял, потупив голову и глотая слезы.
Прости, парень, что не сумели тебе помочь. Но мы сделали все, что могли! обратился я к нему.
Вы были очень добры, сэр, благодарю вас.
Я вытащил из кармана кошелек и протянул бедолаге шиллинг.
Почему эти мальчишки тебя изводят? спросил я.
Скамблер покачал головой, слезы потекли по его щекам еще быстрее.
Не знаю, выдохнул он. Но люди всегда надо мной издеваются. А почему не знаю.
Кончай лить слезы, парень, нетерпеливо вмешался Тоби. Будь мужчиной.
Скамблер взглянул на него, резко повернулся и припустил бегом в сторону замка. Мы с удивлением глядели ему вслед.
Вот мерзавцы, буркнул Николас. То, что они устроили, это уже не шутка. Мальчонка по их милости лишился работы.
Все дело в том, что этот парень не походит на других, задумчиво произнес я, вспоминая собственное детство. Люди не любят тех, кто от них отличается, и дети в этом смысле еще хуже взрослых. Проповедники ныне орут на всех углах, что мир забыл о милосердии, и с ними трудно не согласиться. Переведя взгляд на Тоби, я заметил: А вы могли бы нас поддержать.
Насколько я понимаю, сэр, нам следует по возможности не привлекать к себе внимания. Таково распоряжение мастера Пэрри, о котором мне сообщил мастер Копулдейк.
Идемте, велел я. Нас ждут в замке.
«Судя по всему, сочувствие,
которое Локвуд питает к обиженным и угнетенным, далеко не безгранично», размышлял я по пути.
Глава 13
Локвуд, подойдя к воротам, принялся читать. Пробежав объявление глазами, он потеребил свою длинную бороду и присвистнул.
Очередное воззвание лорда-протектора? осведомился я.
А что же еще.
Мы с Николасом тоже изучили бумагу.
Подумать только, герцог Сомерсет объявляет помилование всем бунтовщикам, выступавшим весной против незаконных огораживаний, заметил Тоби. Против богатых землевладельцев, вроде сэра Уильяма Герберта и ему подобных.
И о чем Сомерсет только думает? нахмурился Николас. Очень подходящее время для подобного указа, ничего не скажешь. В западных графствах и без того беспорядки. Этот указ только придаст бунтовщикам пылу.
Так оно и будет, с непроницаемым лицом кивнул Тоби.
Я подошел к часовому и протянул ему верительную грамоту, которую Копулдейк вручил мне в Лондоне.
Нам необходимо увидеть заключенного по имени Джон Болейн, сообщил я.
Часовой кивнул и распахнул перед нами калитку. Поднявшись на каменное крыльцо и миновав богато украшенную арку, мы оказались в огромном пустынном зале с высокими узкими окнами, сквозь которые проникал тусклый свет. Как и во всех на свете тюрьмах, тут разило сыростью, мочой и потом. Несмотря на стоявшую за стенами замка жару, воздух здесь оставался холодным и влажным. Двое стражников играли в карты, устроившись у грубого деревянного стола. Один из них, оторвавшись от этого увлекательного занятия, устремил на нас вопросительный взгляд. Я изложил наше дело, и он крикнул: «Орестон!» Зычный голос эхом разнесся под сводами просторного зала. До меня долетел топот шагов по железной лестнице. Мгновение спустя одна из внутренних дверей распахнулась и перед нами предстал здоровенный детина в грязной блузе; на поясе у него висела дубинка.
Тут целый отряд законников хочет увидеть Болейна, сообщил ему часовой.
Тюремщик бросил на нас любопытный взгляд.
Как я смотрю, кого-то из важных людей сильно интересует мастер Болейн, пробормотал он.
Его адвокат живет в Лондоне и не смог приехать. Он передал мне свои полномочия, пояснил я и кивнул в сторону Тоби. А это его помощник, мастер Локвуд.
Вслед за тюремщиком мы спустились на один пролет по железной лестнице и оказались в коридоре с каменными стенами и узкими окнами; в коридор выходило несколько дверей с зарешеченными оконцами. Звук наших шагов гулко раздавался под сводами замка; заслышав его, заключенные подходили к оконцам своих камер и провожали нас тоскливыми взглядами. Остановившись возле одной из дверей, тюремщик выбрал ключ из связки, висевшей у него на поясе, и отпер ее.
Камера Джона Болейна оказалась совсем крохотной; свет проникал туда только через маленькое окошко, расположенное под самым потолком. Я догадался, что мы находимся под землей. Пол покрывали грязные циновки; вонючая бадья, табуретка и деревянная кровать с соломенным тюфяком составляли всю обстановку камеры. Заключенный, сидя на кровати, читал Евангелие при тусклом свете, падающем из окна. Когда мы вошли, он поднял голову.
Я ожидал, что Джон Болейн, подобно своим сыновьям, окажется светловолосым и дородным. И действительно, высокий рост и широкие плечи близнецы явно унаследовали от отца; однако волосы