От Невы веяло свежестью талого снега. Чистым серебром светились деревья Летнего сада.
Дубельт глянул в высокое небо, вздохнул и направился к подъезду; за ним Оржевский, размахивая в такт шагам синим сафьяновым портфелем.
Они разделись в гардеробной, поднялись по белой мраморной лестнице, а на полукруглой площадке, где два парных караула семеновцев охраняли подступы к коридорам, Дубельт оправил перед зеркалом мундир и пригладил редкие волосы. Убедившись в том, что рукопись Аристотеля на месте, в портфеле, который поручик держал на весу, начальник III отделения направился строевым шагом в сторону царского кабинета. За ним, нога в ногу, следовал Оржевский, зажимая портфель правым локтем.
Перед Синим залом, где помещались офицеры дежурной роты, Дубельт остановился.
Поговори-ка с офицерами, узнай подробнее о вчерашней истории, сказал он поручику на ухо и тем же строевым шагом направился дальше.
Оржевский постоял немного, провожая взглядом удаляющегося начальника, и, переложив портфель в левую руку, правой раскрыл тяжелую дверь.
В Синем зале было серо от табачного дыма. Вдоль стен стояли кожаные диваны. В углу, где два дивана образовали букву «Г», за круглым столом играли в карты. Человек восемь офицеров следили из-за спин сидящих за игрой.
На приветствие жандармского поручика ответили корректно, не обнаруживая, однако, желания вступить в разговор. Оржевский не удивился: он знал, что гвардейцы недолюбливают жандармов.
Не выпуская из рук портфеля, он подсел к поручику фон Тимроту, который, сидя на диване, наблюдал за игрой.
Весело было вчера? спросил Оржевский своего соседа.
Сначала да, ответил фон Тимрот сухо, а вот потом
Слышал Бояринов отличился. Но почему он вспылил?
Пьян был.
Один из игроков поднялся из-за стола.
Голова трещит, сказал он.
Поручик Оржевский, официальным тоном обратился к жандарму банкомет, место очистилось. Не угодно ли за четвертую руку сесть?
Меня могут скоро позвать.
Вы разве этикета, поручик, не знаете? Вы нужны будете своему патрону ровно через тридцать минут.
Дворцовые порядки Оржевский знал хорошо. В кабинет к императору можно было входить только с пустыми руками. Сначала шел устный доклад, и лишь после него Николай давал разрешение допустить адъютанта или секретаря с портфелем.
Где наше не пропадало! лихо ответил Оржевский. Сдавайте, капитан, а я отлучусь на одну минуту. Взял под мышку портфель и вышел из комнаты.
Вскоре вернулся, прислонил портфель к спинке дивана.
Поехали на курьерских! сказал он и взял со стола уже сданные ему карты.
Игра сразу оживилась; ставки росли. Оживились и стоявшие сзади наблюдатели: каждая удача за круглым столом вызывала гул одобрения, промах взрыв возмущения.
Явился Олсуфьев. Он увидел жандарма, подошел было к нему, но свернул с полпути и прилег на первый рядом с дверью диван.
Козлик! позвал капитан. Ко мне в долю!
Олсуфьев не откликнулся. Его то знобило, то в жар бросало. Приближалась минута, когда он падет на колени перед царем Ночью, думая об этой минуте, он был уверен, что нужные, горячие и убедительные слова появятся сами собой, а вот сейчас, когда маленькая стрелка на часах неумолимо приближалась к цифре «8», исчезли даже те слова, которые были заранее подготовлены
Поручика Оржевского в приемную! плацпарадным голосом объявил камер-лакей, появившийся в дверях.
Оржевский бросил карты на стол, сгреб свои деньги, вытер руки платком и, взяв портфель с дивана, поспешил в приемную.
Там уже ждал его Дубельт.
Мог бы поторопиться, сказал он укоризненно, принимая портфель из рук раскрасневшегося поручика.
Дубельт вернулся в царский кабинет.
Ваше величество, вот рукопись, сказал он, подойдя к письменному столу.
Он раскрыл портфель, пошарил в нем рукой и обмер. Его лицо окаменело, в глазах застыл такой ужас, словно рука его угодила в пасть тигра.
Николай понял, что рукописи в портфеле нет, но в это мгновение его больше занимал Дубельт, чем рукопись. Император Николай старался внушить страх всем, с кем сталкивался по делу, но такого глубокого, беспредельного страха он еще не видел ни в чьих глазах.
Что случилось? спросил он после долгого молчания.
Придя в себя, Дубельт еще раз проверил содержимое портфеля рукописи не было.
Вчерашнее происшествие, видимо, разволновало меня больше, чем я
предполагал, и в волнении я забыл положить рукопись в портфель.
Дубельт знал, чем и как можно отвлечь внимание своего государя от опасной темы: Николай, распространяя вокруг себя страх, сам вечно жил в постоянном страхе.
Какое происшествие?
Семеновцы чествовали вчера господина Пиетри. Как известно вашему величеству, господин Пиетри был в очень недавнем прошлом якобинцем. В искренность его раскаяния мои парижские агенты не верят. С первого дня его приезда в вашу столицу меня интересовало, что он ищет у нас. И вот вчера у семеновцев господин Пиетри попытался вести неблаговидные, в ущерб вашей державе, разговоры
И мои офицеры слушали?
Ваши офицеры преданны своему государю. Семеновец Бояринов выплеснул бокал шампанского в лицо якобинцу.
Дубельт? пренебрежительно сказал Николай, предполагая, что про бокал шампанского тот присочинил.