Задумка была проста: ему хотелось спровоцировать Охотника сделать то же самое, и фотографии, судя по всему, не остались без внимания вот только реакция была не совсем та, которой он ожидал.
Конрад убрал телефон.
Ты не собираешься вставать? поинтересовался Лоуренс, который уже натянул джинсы и теперь искал в свитере рукава.
Меттис заболел. У меня полно времени до десяти часов.
Лоуренс хмыкнул.
Везёт. Ладно, но на вечеринку-то ты придёшь?
Конрад молча перевернулся на другой бок.
Стояло четырнадцатое февраля, и весь курс скидывался, чтобы устроить вечеринку в общей гостиной второго этажа самом большом помещении во всем здании. На взгляд Конрада идея была идиотской: День Святого Валентина праздник для двоих. С другой стороны, его второй, если вообще и существовал, был сейчас очень, очень далеко.
Лори, когда я в прошлом году не стригся целый год мне это шло?
Лоуренс приподнял бровь, до него начинало доходить.
Ты влюбился, констатировал он.
Ты не ответил на вопрос.
Как и ты на мой.
Конрад вздохнул и повернулся на спину.
Нет, Лоуренс, я не пойду на вечеринку.
Почему?
Просто не хочу.
Будешь торчать в комнате один? Или собрался пригласить кого-то ещё?
Всё может быть, тебе-то что?
Конрад сел, потому что ему было неуютно смотреть на Лоуренса снизу вверх.
Да ничего, фыркнул тот и встал, почувствовав, что потерял приоритет, как по мне тебе сейчас очень хорошо.
Он накинул куртку и вышел за дверь.
А я так и не получил ответ, констатировал Конрад и пощупал шевелюру, которая уже немножко отросла с Рождества.
«Начну отращивать, когда увижу тебя», написал он, снова взяв в руки телефон.
Ответ пришёл уже днём, и Конрад прочитал его не сразу, потому что Огилви снова его задержал.
«Я тебя приглашал».
Профессор, Конрад подошёл к кафедре, оставив макет незаконченной работы на столе.
Да, я хотел поговорить с тобой наедине.
Конрад кивнул.
Есть какой-то заказ?
Не совсем, Огилви порылся в портфеле и положил на стол конверт. Вот. Мой друг, Уильям Доррет, работает в Лондонской Национальной Галерее. Кроме того, он практик и ему нужен помощник в апреле на несколько дней. Он готов подготовить запрос на практиканта от лица Национальной Галереи, но просит, чтобы я посоветовал ему кого-то, кто достаточно обязателен и не задирает нос. Я подумал о тебе.
Сердце Конрада гулко стукнуло о рёбра.
Уильям Доррет? уточнил он. Я видел его работы, это действительно он? Но зачем ему студент?
Затем же, зачем и все. Подготавливать эскизы, делать первые слепки. Правда, есть одно, но он не сможет оплатить жильё.
Конрад молчал, почти что ощущая,
как щёки заливает огонь.
Деньги у меня есть, наконец сказал он, и после долгой паузы Огилви озвучил за него:
«Но»?
Но
Конрад умолк и покосился на телефон. Он почти что уже решился было ответить согласием на предложение Охотника. В конце концов, с друзьями он виделся не в последний раз, а шанс увидеться с человеком, который в последнее время занимал все его мысли, мог и не выпасть второй раз.
Он снова вспомнил ту мимолётную встречу в магазине в Глазго, когда решился подойти к тому, кто его заинтересовал но не решился пойти до конца.
«Сказал А, говори Б», неоднократно повторял он себе.
Но практика в Лондонской галерее под руководством Уильяма Доррета
Конрад вздохнул.
Я согласен, сказал наконец он.
Ты говоришь так, будто я заставляю тебя идти на эшафот. Вообще-то, такой возможностью с удовольствием воспользуется любой другой.
Нет-нет, поспешил возразить Конрад, я очень благодарен вам. И я в самом деле рад. У меня были некоторые планы на пасхальные каникулы но я понимаю, что ради такого случая их стоит отложить.
Именно так, сухо сказал Огилви, и Конрад остался с впечатлением, что тот обиделся на него. Что ж, тогда для оформления документов обратись в деканат. Мой друг возьмёт на себя внешнюю часть.
К кампусу Конрад двигался в тоске. Белые хлопья снега падали ему на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.
Вздохнув, он рухнул на скамейку, когда та оказалась по правую руку от него, и достал телефон.
«Извини набрал он, я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».
«Твои друзья?» почти сразу высветился ответ.
«Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».
Молчание затягивалось, так что Конраду показалось, что собеседник тоже им недоволен, но он не собирался отступать.
«Я даже имени твоего не зна» набрал он зло, но «отправить» нажать не успел, потому что пришёл ответ:
«Ты увлекаешься живописью?»
Конрад стёр набранные в запале слова.
«Вроде того», вместо этого набрал он.
На какое-то время наступила тишина.
«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко Хочешь пойти туда со мной?»
«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» уточнил Конрад, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.
«В Британский. Я приеду в Лондон на пару дней, у меня всё равно намечались там дела».
Вот теперь сердце Конрада забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.