В то утро во дворце было, против обыкновения, безлюдно. Из всех женщин лишь две старые служанки, слишком дряхлые для того, чтобы принять участие в общем отъезде в летнюю резиденцию валиде, мели плиты дворика связками пальмовых ветвей.
Эй вы, убирайтесь отсюда! В нетерпении Айше махнула рукой, прогоняя старух. Скоро здесь будет проходить наша госпожа, и глаза ее не должны видеть вас, старые уродины.
Как прикажете, кадин. Старухи торопливо заковыляли прочь, непрестанно кланяясь на ходу. Конечно, молодая госпожа.
Кейе бросила быстрый взгляд на подругу:
Они что, тебе мешали?
Не хотела, чтобы они слышали нас, вот и все. Надо, чтобы никто нас не слышал. И говори, пожалуйста, потише. Голос самой Айше был почти беззвучным. Клянусь тебе, она слышит все, о чем говорят во дворце.
А что ей надо от меня, не знаешь?
Мускулы живота Кейе заныли от нервного напряжения.
Будто ты сама не знаешь! Наверное, хочет знать, была ли ты ну, сама понимаешь. Айше прижала руку ко рту, чтобы заглушить внезапный смешок. Остаешься ли ты все еще гёзде? Светом очей султана? Она лукаво взглянула на подругу. А ты остаешься?
О, об этом она может узнать и не спрашивая меня.
Конечно может, ехидно согласилась та. Она, возможно, и наблюдает за этими делами сама.
Кейе издала возглас удивления.
Да-да. Вполне может статься. Нет таких вещей, которые она бы считала недостойными своего внимания.
Поняла. Нет, по-настоящему никто за этим не наблюдает. Кейе бросила выразительный взгляд на подругу. Они Они записывают это в особую книгу. Я сама видела, добавила она. Хассан-ага мне показывал. И после короткой паузы добавила: Нет, меня они туда еще не вписывали.
Мгновение обе девушки постояли молча, словно застыдившись одна другой. Лучи солнца медленно скользили по каменным, только что выметенным старухами плитам внутреннего дворика, а из женской купальни, дверь которой виднелась в его углу, доносились голоса прислужниц и журчание воды, сбегающей в каменный резервуар. То же беззаботное настроение царило даже здесь, в самом сердце гарема. Кейе, непривычная к таким долгим ожиданиям, стала переминаться с ноги на ногу, поднимая по очереди маленькие ступни, обутые в короткие сапожки из мягкой кожи козленка.
Долго еще? У меня спина заболела.
Терпи, балда.
Ты это уже говорила.
И не мельтеши, ради бога. Она этого терпеть не может. Не раскачивайся. Ты что, не можешь стоять спокойно?
Новая пауза.
Я скучаю без тебя, Аннетта.
А я без тебя, Селия.
Журчание воды стало чуть громче, тонкий ручеек вытек из двери купальни на горячие камни внутреннего дворика.
Не плачь, прошептала Селия.
Я? Я никогда не плачу.
А то у тебя нос покраснеет.
Он в точности так и сказал тогда. Помнишь, в тот самый день, когда нас купили?
Да. Конечно, я помню.
Как будто она могла забыть это? Мысли девушки вернулись к дню, когда они впервые переступили порог Дворца благоденствия. После того как судно отца потерпело бедствие Когда это случилось? По ее подсчетам, примерно две зимы миновало с тех пор. После кораблекрушения ей вместе с Аннеттой пришлось совершить долгое путешествие в Стамбул, где их ждало унылое пребывание в доме для невольниц. А однажды, это случилось всего несколько месяцев назад, туда неожиданно для них прибыл маленький паланкин, евнухи усадили в него обеих девушек, доставили сюда и оставили во дворце. Как потом рассказали несчастным пленницам, их купила одна важная госпожа в подарок для матери султана, но это было единственным, что стало девушкам известно об их участи. Теперь их никто не звал по именам Селия и Аннетта, девушек стали звать Кейе и Айше.
Селия вспоминала тошнотворное раскачивание носилок, когда их несли через весь город, и как наконец это путешествие окончилось паланкин опустили на землю, и они с Аннеттой оказались перед тяжелой, обитой медью дверью, такой большой и такой зловещей, каких она никогда и не видала. Вспомнила, какой страх овладел ею в ту минуту, когда ей велели оставить носилки, вспомнила свой голос, кричавший: «Пол! Помоги мне, Пол!», когда дверь захлопнулась и их обеих обступила такая тьма, что она даже своей ладони не смогла бы увидеть.
Внезапное хлопанье и шум крыльев два голубя прилетели и сели на покатый карниз крыши заставило обеих девушек вздрогнуть.
Аннетта?
Что?
Как тебе кажется, мы их когда-нибудь забудем? Я имею в виду наши имена. Я как-то раз спросила Гюльбахар, и она сказала, что давно не может вспомнить, как ее раньше звали.
Так ей и было всего шесть лет, когда она сюда попала. Мы, конечно, запомним. Мы все запомним. Глаза девушки сузились. С чего бы нам позабыть это?
А ты хотела бы запомнить?
Конечно, хотела бы, глупая. Последовало короткое молчание. Но раз уж мы находимся здесь, мы должны извлечь из ситуации все, что можно. Знаешь, Селия, было б, наверное, лучше, если Но тут девушка внезапно замолчала, потом шепнула: Тссс!
Но я ничего не слышу.
Идет Гюльбахар.
С чего ты взяла?