Господин Белло кивнул.
А как ты думаешь, если существуют записки прадедушки Эдмунда; то они могут быть только в том доме на Кленовой аллее? осторожно спросил я. Как бы мне их там поискать
Выбрось из головы эту дурь! тут же сказал папа. Во-первых, маловероятно, что какие-то записи вообще сохранились. А во-вторых, Гастон Провервиль тебя просто-напросто не впустит. И уж тем более если узнает, что твоя фамилия Штернхайм.
Но я же не обязан говорить ему, кто я.
Да всё равно бесполезно, сказал папа.
Похоже, Штерни прав, обратилась ко мне Верена. Какой-то он скользкий тип, этот Провервиль, судя по тому, что рассказывает твой папа. Не хотела бы я с ним повстречаться.
Господин Белло осмотрел себя с головы до ног.
Господин Белло тоже бывает скользкий, когда намылится, шепнул он мне.
Это в другом смысле, сказал я, я тебе потом объясню. А теперь давайте пойдём домой.
Точно, домой! Господин Белло уже немножко здорово проголодался, добавил он, и мы вчетвером спустились по крутой лестнице на наш этаж.
Папа приготовил ужин и накрыл стол ещё до того, как хватился нас, а потом нашёл на чердаке. Так что можно было сразу садиться за стол.
И хотя на ужин была не индейка с печёнкой, а просто бутерброды с колбасой и швейцарским сыром, господин Белло всё равно ел с большим аппетитом. И мы все тоже.
Госпожа Лиссенкова знает почти всё на свете
А в обед первый начал господин Белло. Мы разогрели макароны, которые сварил папа, набухали туда томатного соуса, а потом перешли к десерту ванильному мороженому с малиновым сиропом, и тут господин Белло наклонил ложку и задумчиво сказал, глядя, как красный сироп капает на мороженое:
Собакам нельзя малиновый сироп. Собакам нельзя мороженое. Собакам нельзя сладкое.
Да, точно, подтвердил я, в папиной книге «Как я воспитываю собаку» тоже так написано.
А господин Белло не хочет, чтобы было нельзя мороженое, когда он опять превратится в собаку, объяснил он.
Ах вот ты о чём, сказал я. Ладно, тебе можно будет мороженое, когда ты опять станешь Белло.
Хорошо. Только, может быть, Макс ещё найдёт записки прудедушки, и господин Белло останется чевекком.
Ты же помнишь, что мы пообещали папе, укорил я.
Господин Белло пообещал, что он будет молчать тихо, как рыба, сказал он. Но господин Белло не обещал, что не станет искать записки. Этого и Макс не обещал.
Да, если подумать, то так и есть, согласился я. Значит, думаешь, стоит всё-таки сходить к этому Астору?
Да! просиял господин Белло. И тогда господин Белло спросит дядюшку, можно ли господину Белло и Максу пойти на чердак и забрать записки прудедушки.
Не думаю, что он разрешит, сказал я. А главное, я даже не знаю, в каком доме он живёт. Кленовая аллея очень длинная. И папу, кажется, лучше не спрашивать.
Да, не спрашивать, грустно согласился господин Белло.
Но можно спросить кое-кого другого, сказал я. Госпожу Лиссенкову! Она в нашем городе знает всё и обо всех. Ну или почти всё. Пошли, сходим к ней сейчас и спросим, знает ли она, где жила семья Штернхайм, пока не переехала в Львиный переулок.
Госпожа Лиссенкова жила на третьем этаже довольно большого дома. Когда мы поднимались по лестнице, я сказал господину Белло:
Тебе лучше вообще не разговаривать. А то ты всё разболтаешь. Понял?
Понял, ответил он.
Я позвонил в дверь. Госпожа Лиссенкова открыла и страшно удивилась, увидев нас с господином Белло.
Здравствуй, Макс. Приятно, что ты решил меня навестить, просияла она. А кого это ты привёл? она посмотрела на господина Белло и спросила: Мы с вами знакомы?
Господин
Белло кивнул. Я не успел его остановить, и он со счастливым видом выпалил:
Да, господин Белло с тобой знаком. Ты ещё сказала надо бы почистить мне уши.
Простите? она совершенно растерялась и посмотрела на меня. Макс, ну-ка зайди в дом! а господину Белло она улыбнулась немного натянуто: Мы на минуточку, не возражаете?
В квартире она зашептала:
Макс, кого это ты привёл? Совершенно незнакомый мужчина, говорит со мной на ты, да ещё болтает, что я чистила ему уши. Это кто?
Я, конечно, не мог ей сказать: «Это наша бывшая собака, и про уши вы ей говорили, когда она ещё была просто Белло». Так что пришлось мне повторить то, что папа однажды наврал в полиции:
Просто один дальний родственник, из Италии. Он немножко со странностями, но вполне безобидный.
Да? Думаешь, он безобидный? переспросила она, приоткрыв занавеску на двери и разглядывая господина Белло в щёлку. Ну ладно. Пускай заходит.
Господин Белло, заходи! позвал я, и мы проследовали по квартире за госпожой Лиссенковой. Прошли коридор, в котором пахло сосисками с кислой капустой (господин Белло остановился, подвигал носом и потянул воздух), а потом зашли к ней в гостиную.
Ну садитесь, сказала она, и мы с господином Белло уселись на огромный диван с яркими крапинками. Он оказался таким мягким, что мы провалились сантиметров на двадцать, если не больше, и теперь смотрели на госпожу Лиссенкову снизу вверх.
Она восседала на стуле.
Макс, ты же пришёл по делу, правда? спросила она. Не будешь же ты просто так навещать пожилую женщину.