например, отец Нафанаил. Он отставной кавалерийский солдат. Лет двадцать в седле провел с пикой в руках кажется, уж до художества ли тут. А посмотрите, какие образа пишет. Для заправского художника, разумеется, плохо, но для него лучше требовать нельзя. Вы видите отсутствие техники, незнание азбуки рисования, но в каждой мелочи сквозит дарование, артистическая искра так и бьет в глаза Третий еще только начинает работать.
Что ж вы делаете, когда не работаете?.. Читаете?
Светские книги запрещены нам. Читаем божественные, больше размышляем!
Молчим! В безмолвии дух питается
Кто молчит, тот не грешит!
Грешить можно и помыслом!
А ты так умей молчать, чтобы в тебе даже и помысла не было!
Я ушел отсюда в библиотеку, где заперто за стеклами шкапов до восьми тысячи томов богословского, исторического и технического содержания. Есть и на других языках. Между книгами я заметил несколько библиографических редкостей. Дамаскин на книги средств не жалел, и я здесь видел издания очень дорогие. Ученые монахи, вроде о. Пимена, пользуются библиотекой невозбранно, остальным же некогда.
Иноку работать надо Какая тут книга, коли у него рубаха еще вся в поту и руки от устали не двигаются!.. Не до книжек Опять же малоумным быть куда выгоднее. С малоумного спросится меньше, чем с высокоумного!
От книг и гибель вся! делился потом своими впечатлениями один из тех монахов, с которых спросится мало. Древле змий яблоком жен соблазнял, на древа всползал для сего, а ныне он в книги яд свой изливает и через книги хитроумных мужей и седовласых старцев громогласно на пути нечестивых ведет!..
"Господи, помилуй!" вот единственная книга. Читай ее всегда и спасен будешь!
XXVII
Тихо спят, прислушивался я, вовсе не гудут, должно быть, пригрезилось тому монаху, что рассказывал мне, как покойники молятся в своих полуистлевших гробах Разбитый житейскими бурями и случайно приставший сюда странник даже позавидует их безмятежному сну. Корни цветущих кустов проникают к ним, над их насыпями щебечут птицы, стрекоза поблескивет на солнце своими сквозными крыльями, а их, этих отдыхающих бойцов, не зовет никуда, не тянет "Аще убо живем, Господеви живем; аще убо умираем, Господеви умираем" , и больше никаких сомнений. Сон без кошмара, сон без видений, без грез, без страстных порывов к невозвратному прошлому
Как придешь сюда, так и чувствуешь желание хоть прилечь на чужой могиле Так тихо, тихо на душе становится, точно все там упало, все замерло и не шелохнется Вода так иногда под солнцем заснет, даже борозда не бежит по ней.
На могилах редко, редко где-нибудь имя Большею частью насыпь или плита, а кто под ней неизвестно.
Отец игумен говорит: зачем имя?.. Кто что заслужил, тот то и получит. Крест у всякого, а имя зачем? Твой есмь аз , спаси мя!.. Бог знает. Он и заберет. А имени не надо!
Но вот несколько плит подряд Господи, все какие старцы!.. Говорят, что недостаточная, исключительно растительная пища коротит век, а непомерный труд и совсем убивает. Приходится здесь убедиться, что все чистейшая чепуха. Не угодно ли:
Схимонах Михаил 80 лет
Монах пустынник Афанасий 80 ""
Схимонах Сергий 80 ""
(из коих 60 провел на Валааме)
Схимонах Серафим 83 ""
Схимонах Феоктист 74 ""
Схимонах Кириак 80 ""
Схимонах Авраам 95 ""
Иеромонах Евфимий 70 ""
Иеромонах Боголеп 84 ""
Иеросхимонах Евфимий 80 ""
Игумен Иннокентий 85 ""
и все эти старцы, из коих младшему 70 лет, улеглись рядом. С ряду я и взял их. Где доживают в массе до такой глубокой старости?
Над одной могилой отец Виталий остановился.
Друг был Мирской!.. Прибыл сюда меня навестить и заболел Сколь душа мятежная была жизнью от него так и веяло. Непоседа, а теперь лежит, не двигается и ничего не ищет, ничего ему не надо!.. Только шесть сосновых досок и все готово. Прощай, Иван Иваныч, прощай! Жить бы тебе!.. А вот тут лежит шведский король . Приял кончину праведную у нас
Это и есть Магнус?
Он самый!
Простая плита. Сверху шумит над этим, когда-то могучим, конунгом тенистый вяз. Изредка солнечный луч сквозь просвет ветвей скользнет на плиту и позолотит ее. Тени бегут по ней, как волны, которым вверялся шведский владыка.