столом в массивном, обитом кожей кресле сидел человек в черных панталонах до колен, в чулках и туфлях с пряжками, в белой рубашке с открытым кружевным воротником.
Что вам надо? крикнул он посетителям, нерешительно стоявшим у входа.
Граф Остен внимательно посмотрел на ученого. Мужчина лет сорока, тщательно выбритый; довольно короткие, спутанные черные волосы немного закрывали лоб; глаза черные, колючие, лицо узкое, костистое, чрезвычайно бледное. Нет, он не видел его прежде. Это не армянин и не французский аббат. И однако нечто в этом лице казалось ему знакомым.
Что вам надо? повторил ученый.
Мы ищем здесь, начал граф, друга и попутчика, некоего французского аббата, мой егерь видел его в окне
Я не аббат, я
Мы знаем, прервал граф, вас зовут доктор Тойфельсдрок. Ваш ваш привратник нам сообщил. Мы хотим сообщить вам
Он помедлил, не представляя, в какой форме поведать чудаковатому господину желание принца, как попросить помочь отыскать армянина, имени которого он даже не знал. Он, конечно, подозревал, что сей примечательный доктор связан с армянином, но ведь можно великолепным образом ошибиться.
Не тяните, подзуживал доктор, время дорого.
Граф Остен продолжал спотыкаться.
По моему предчувствию, вы, господин доктор, способны оказать нам существенную услугу, хотя я, разумеется, понимаю неуместность нашего вторжения
Хватит болтать, заорал доктор, говорите толком.
Граф попытался изменить направление.
Вы можете, естественно, указать нам на дверь. Мы гости незваные, вы хозяин, и здесь царит одна свободная воля ваша воля. И все же я прошу
Ученый расхохотался.
Свободная воля? Вы глупец!
Неожиданно граф заметил на письменном столе раскрытую «Теодицею» Лейбница. Он в момент нашелся:
Похоже, господин доктор, вы детерминист. Отрицаете свободу воли.
Полезно дать понять этому ершистому ученому, что с ним имеют дело люди не совсем темные. И доктор, казалось, клюнул на приманку, проворчав:
Да я детерминист безусловно
Граф шагнул к письменному столу, взял книгу.
И последователь Лейбница, не так ли? Всезнающий и всемогущий Бог предопределяет все даже каждый поступок каждого человека. Свободная воля немыслима, ведь тогда нарушится Божественный план, пострадают всемогущество и всезнание.
Доктор яростно вырвал книгу и забросил далеко в комнату.
Лейбниц необъятный осел, закричал он, и его надлежало повесить вместе с его дружками, особенно с Галлером! Par nobile fratrum! Лет двадцать пять назад написал кенигсбергский профессор Кант свою естественную историю и теорию неба, а пятью годами позднее Вольф свою «Theoria Generationis» . Он изложил для всякого, кто способен соображать, теорию эмбрионального развития со всеми процессами. И тут является знаменитый Галлер и утверждает преформацию! Утверждает, что в яйце имплицирован весь организм во всех подробностях. Никакого развития, только экспликация свернутых частей! И в яичниках женского эмбриона уже скрыт зародыш следующего поколения! И так от Адама и через вечность! На шестой день творения воткнул Бог в яичники Евы зародыши человеческих миллионов, красиво вложенные один в другой. И этот дурак, Лейбниц, бубнит подобный вздор и выстраивает свою теорию импликации душ! Мол, душа и тело вечно соединены, развитие несвойственно ни душе, ни телу. Только развертывание как у луковицы. Что каркает болван? Эта душоночка, впоследствии человеческая душа, уже в семени, уже у прародителей, в начале вещей, уже вложена в форму организма. Такова наука этого пустозвона сегодня еще, сто лет после Спинозы! Я детерминист, господа, но отрицаю свободу воли не в угоду Лейбницу. И не ради Кальвина или святого Августина, хотя они и поумней его.
Он пододвинул графу несколько книг.
Вот, читайте, если хотите что-нибудь уразуметь. В этом смысле я детерминист.
Граф раскрыл наудачу «La Politique Naturelle» и «Système de la Nature» барона Гольбаха.
Он прав, продолжал доктор, хотя все далеко не так просто, как он представляет. Дух и тело одно, а не два. И часть моего тела моя душа зависит от всех других частей, более того, от всего происходящего вокруг меня. Потому-то и должно отбросить свободу воли, а не из-за достославного каприза, присущего от вечности божеству.
Граф Остен не преминул воспользоваться разговорчивостью доктора.
Если дело обстоит именно так, вы, господин
доктор, надеюсь, выслушаете мою просьбу и поможете в меру своих сил. Мы ищем в Мюнхене одного некоего человека по поручению принца Александра фон
Понятно, господин граф фон Остен. Вы и господин фон Цедвиц
Юнкер изумился:
Откуда вам известны наши имена?
Не все ли равно, усмехнулся доктор, вы ищете здесь человека, которого принц называет «армянином», поскольку когда-то увидел его в армянском костюме. Вам поручено просить этого человека сколь можно скорее приехать к принцу. Ладно, возвращайтесь и передайте, что вы беседовали не с ним, а со мной. И добавьте: мой друг, армянин, занят в настоящий момент другими более интересными делами.