Оба наблюдателя ждали в нерешительности. Вскоре из двери показался сутулый старичок он, очевидно, и пытался преградить даме вход. Осудительно покачал головой, принялся жестикулировать и разговаривать сам с собой. Граф Остен подошел, вежливо к нему обратился, но тот, отвернулся и затрусил прочь, пока Цедвиц не схватил его за фалду сюртука.
Что вам такое надо? проскрипел старичок.
Граф Остен вынул золотой, протянул ему и попросил ответить на несколько вопросов. Старичок внимательно рассмотрел монету с двух сторон, бормоча: «Тяжелое золото, хорошее», потом плюнул на нее и швырнул на мостовую, словно пустяковый кругляшок.
Так что вам угодно знать? спросил он.
Мы ищем одного знакомого. Не живет ли в этом доме французский аббат?
Нет, буркнул человечек.
Быть может, саксонский драгунский офицер? дополнил Цедвиц.
Нет.
Кто же здесь живет? продолжил Остен.
Я и мой хозяин.
Позвольте, не отступал граф, как зовут вашего хозяина?
Человечек закряхтел, захихикал:
Как зовут хозяина? Зовут его доктор Тойфельсдрок.
С этим он отвернулся, хорошенько поддал ногой двойную крону, которая покатилась в канаву, и вприпрыжку удалился.
Вильгельма Хагемайстера потрясло подобное поведение. Он достал монету, тщательно очистил и протянул графу.
Можешь ее удержать, усмехнулся граф, если владелец столь звучной фамилии имеет какое-либо отношение к нашему аббату.
Цедвиц поднялся по ступенькам и обнаружил едва прикрытую дверь. Граф оставил егеря у дома и сам пошел за юнкером в узкий коридор, который заворачивал в просторное, довольно неуютное помещение, похожее на переплетную мастерскую. В самом деле: вокруг различные приспособления, инструменты, книги, переплетенные либо подлежащие переплету.
Старичок-то правду сказал, заметил Цедвиц, его хозяин ученый и к тому же проводит досуг за переплетным делом.
Граф Остен взял наудачу книгу, прочел заглавие: «Franciskus Antonius Mesmer. De Planetarum influxu» , осторожно провел пальцами по кожаной поверхности.
И к тому же неплохо разбирается в своем ремесле.
Они поднялись по старой лестнице этот дом, столь маленький и невзрачный снаружи, изрядно расширялся в глубину, прошли несколько больших и пустых комнат, лишь кое-где заставленных стульями и шкафами, очутились на галерее, опоясывающей крохотный дворик, и снова наткнулись на лестницу. Полуоткрытая дверь вела в библиотеку, тщательно и с большим вкусом устроенную, к их немалому удивлению. Пройдя ее, они вошли в столь же просторную комнату, где также попадались книжные полки, хотя помещение, видимо, использовалось как столовая на маленьком столике стояло несколько стаканов и тарелок с остатками еды. На стенах висели хорошие старинные полотна, в широком порфировом камине пылали увесистые поленья. Продолжая свой путь, они пересекли несколько маленьких комнат, характера более или менее библиотечного, отмеченных безусловным вкусом и богатством владельца. Тем не менее беспорядок и небрежение бросались в глаза. Далее, через проход, несколькими ступеньками выше располагались помещения, более напоминающие студии, чем жилые апартаменты: на столах и стульях раскиданы чучела самых разнообразных животных, к стенам прикреплены скелеты человеческие и звериные, виднелись географические карты, внушительные глобусы, астрономические инструменты, химические реторты и колбы, и все это вновь перемежалось книжными этажерками. Ничего специфического, повсюду чувствовался интерес к любым искусствам и наукам.
Вдруг они услышали возбужденный женский голос, доносившийся из глубины. Узкий коридор заканчивался еще одной лестницей, ведущей куда-то вниз. Они чуть спустились и увидели перед темной портьерой, скрывающей вход в очередную комнату, элегантную даму, которая давеча стучала во входную дверь. Вуаль была поднята, однако лица не угадывалось дама стояла к ним спиной, различалась только пышная белокурая прическа. Она держалась обеими руками за тяжелую портьеру, словно боялась упасть. Ее тело вздрагивало, она, вероятно, рыдала. С другой стороны портьеры раздавался мужской голос, раздраженный, но, тем не менее, уверенный и спокойный.
Повторяю, это бесполезно. Я не желаю тебя видеть на этой неделе, на следующей тоже, равно как и через две недели. Ты знаешь, я сижу за книгами, и ни Елена, ни Элоиза не в силах оторвать меня от работы. Не желаю, чтобы меня беспокоили, ясно? Иди!
Молодая женщина не отвечала. Ее пальцы разжались, она поднесла к глазам кружевной платок, опустила вуаль. Остен не хотел встречаться с ней на лестнице и отступил, увлекая Цедвица. Дама, однако, не пошла наверх, а свернула куда-то в сторону. Минуту-другую слышались сдавленные рыдания, затем все утихло.
Если он так бесцеремонно указал даме на дверь, прошептал Цедвиц, нам-то на что надеяться?
Граф пожал плечами.
Попытаем все же счастья.
Они прошли вниз, намеренно громко разговаривая, дабы привлечь внимание ученого. Пока отодвигали портьеру, снова раздался мужской голос:
Кто там?
Наконец-то, нарочито удивился граф Остен. Там человек!
И снова они очутились в обширной комнате. В камине очень кстати горел огонь. Приблизительно такой же интерьер: научные приборы самой разной целесообразности, множество книг. Перед большим письменным