Неизвестно, сколько бы продолжалось их раздумье, если бы Асида не решила все по-своему. Она вдруг выскользнула из бурки, вскочила на ишака и ударами пяток погнала его в воду. Через две минуты она была у подножия башни и скрылась в дверном проеме, не обращая внимания на темноту. Друзья, опешив, стояли на берегу с пустой буркой в руках.
Вот это да! только и сказал Федя.
Я же говорил, что все будет хорошо, отозвался Аджин. Но вид у него был обескураженный. Иди! подтолкнул он друга.
Достигнув башни, Федя прогнал ишака на берег. Аджин молча протанцевал какой-то непонятный танец, выразив этим восторг по случаю окончания дела, потом вскочил на ишака и галопом унесся в сторону города.
Федя восторга не испытывал. Теперь он снова почувствовал ужасную неловкость. С трудом он заставил себя войти в башню.
Комната освещалась лишь лунным светом, проникавшим через окно. Девочка сидела в углу в позе безутешной жертвы, охватив руками согнутые колени и опустив на них голову. Какой она казалась тоненькой и слабой! Федя презирал себя.
Чтобы как-то скрасить положение, он принялся разжигать очаг. Сухое дерево разгорелось сразу и осветило угрюмое помещение живым трепещущим светом. В комнате стало уютнее.
Федя оглянулся на девочку. Она еще ниже опустила голову, плечи ее подрагивали. Что ж, этого следовало ожидать: было бы странно, если бы обошлось без слез. Что ей сказать, чем утешить?
Слушай, давай поужинаем. Если хочешь, я отведу тебя домой только не плачь.
Асида подняла голову, на лице ее не было ни слезинки. Ее белые зубки сверкнули в отсветах пламени она рассмеялась.
У Феди отлегло от сердца. Теперь они смеялись вместе, а насмеявшись, занялись приготовлением ужина. Федя достал из хурджинов припасы. Котелок с вчерашней мамалыгой был подвешен над огнем, на тряпице разложили чурек, сыр и вяленую кисть винограда. Потом уселись рядышком на разложенной бурке и принялись за еду, весело обсуждая детали похищения.
Это я тебя так ударила Бедный, сказала Асида и тихонько коснулась легкими пальцами шишки на Федином лбу.
Не только ты мне сегодня уже второй раз достается. Он рассказал об утреннем злоключении с ишаком.
Пламя в очаге опало, и скоро на его месте засветилась красноватым таинственным светом только горка углей. Углы комнаты вновь ушли в темноту. На полу появился квадрат лунного света, в проеме окна засветились звезды. Стало прохладнее. Чтобы не подниматься за дровами, Федя накинул свободную половину бурки на себя и девочку. Это заставило их придвинуться друг к другу, и теперь они сидели, касаясь плечами.
Море за стеной рокотало тысячами набегающих волн, и им казалось, что они плывут на корабле в страну безмятежного счастья. Еще некоторое время они разговаривали вполголоса. Но вот голоса их начали стихать, паузы становились все длиннее. Асида устроилась поудобнее, и положила голову Феде на плечо. Он замер, а через несколько минут, услышав ровное дыхание, понял, что Асида уснула. Голова Феди тоже стала клониться на грудь, как вдруг какое-то воспоминание коснулось его дремлющего мозга и начисто прогнало сон.
С минуту он еще сидел. Потом тихонько освободился от бурки и придвинул к себе пустые хурджины. Стараясь не шуметь, он сложил их в несколько раз. Потом осторожно опустил девочку на расстеленный край бурки голова ее пришлась на возвышение из хурджинов. Другая половина бурки послужила одеялом.
Хорошо, что Асида не проснулась. Убедившись в этом, Федя неслышно направился к выходу.
У берега свивался космами туман, было зябко и сыро. Но раздумывать не приходилось. Переправившись через бухту, Федя торопливо зашагал в город. Подходя к окраине, он услышал впереди конский топот. На всякий случай Федя свернул с дороги, и едва он успел укрыться за кустами, как мимо него прогалопировал отряд из десятка вооруженных людей. Одни были в красноармейской форме, другие в черкесках.
Федя выбрался на дорогу и поспешил в город, размышляя над тем, куда могли направляться всадники.
В двух окнах ревкома горел свет, на крыльце, как всегда, дежурил красноармеец. Набираясь храбрости, мальчик прошел туда и обратно мимо крыльца.
Эй, чего тебе? окликнул его часовой. Федя подошел.
Мне бы кого-нибудь из начальства увидеть, несмело сказал он.
По какому делу?
Дело важное, секретное.
Часовой немного помедлил.
Ладно, сказал он, проходи, и провел Федю в полутемный коридор.
Видишь, из-под двери свет идет? Постучись туда, сказал часовой и вернулся на крыльцо.
В кабинете за столом, где горела настольная лампа, сидел абхазец средних лет в гимнастерке с портупеями. Фамилия этого человека была Эшба. Каждому мальчишке в городе было известно, что он возглавляет местную ЧК.
Здравствуйте! сказал Федя.
Здравствуй! с веселым удивлением отозвался сидевший за столом. Смотри, какой поздний гость! А вернее, ранний
Я по делу.
Чекист приподнялся и указал на кожаное кресло у стола:
Садитесь, молодой человек, слушаю вас.
Федя сел и провалился в кресло. Стало очень неудобно, сидеть приходилось в нелепой барской позе, а ноги оторвались от пола. Пришлось выбраться и сесть на краешке, по-человечески.