Собственно, так оно и было. Два года назад он, Порфирий Смирягин, числился иноком Новосветского монастыря.
Однажды монастырский совет направил его с братом Акинфием в окрестные селения для сбора доброхотных подаяний на ремонт храма. В ночь, предшествовавшую возвращению в обитель, Порфирий сбежал, прихватив всю сумму пожертвований.
Два года скитаний не принесли ему удачи. Деньги разлетелись мгновенно; десятки перепробованных способов разбогатеть не только не оправдали себя, а привели его к полному краху. Сидя в тюрьме и пользуясь навязанным ему досугом, он стал вспоминать свою жизнь в обители и решил, что путь к его будущему благополучию лежит через нее.
Так беглый монах Порфирий Смирягин вернулся к родным местам.
Скорым шагом мнимый паломник направился к монастырю.
Перед входом в обитель он остановился и, сняв картуз, перекрестился на лик святого, вделанный в каменную кладку над воротами. Он ни в грош не ставил все эти святые места, но сейчас следовало играть свою роль до конца. Беспрепятственно миновав ворота, он обратился к первому встречному монаху:
Святой брат, не скажешь ли, как повидать отца казначея?
Монах подозрительно оглядел паломника, как видно, он не внушил ему особого почтения.
Занят отец
казначей Может, обойдешься, кто саном пониже?
Мнимый паломник едва не влепил затрещину чернецу, но вовремя смирил себя.
Нет, мне бы казначея Лепту внести на обитель.
Ладно, идем.
Они остановились у входа в канцелярию.
Подожди здесь. Монах указал паломнику на скамью. Но посетитель не обратил внимания на его слова, а стал читать надпись на мемориальной доске, где сообщалось о посещении обители царем и великими князьями, о проживании в ней наместника Кавказа, перечислялись фамилии крупнейших жертвователей на ее процветание.
«Да, подумал паломник, чего бы им и не гостить здесь курорт хоть куда! Теперь и я авось поживу, отдохну малость. Только по части жертвований дудки! Как бы самим не пришлось раскошелиться»
На крыльце в сопровождении давешнего инока показалась высокая фигура монаха в клобуке, с нагрудным крестом.
«Ого! подумал паломник. Такому пристало бы больше гвардейский мундир носить».
Лицо у казначея бледное, с правильными чертами, в обрамлении черной бороды было бы красивым, если бы не неподвижные мутные глаза.
С высоты крыльца казначей оглядел посетителя.
Спаси тебя бог Что надобно? без всякой приветливости спросил он.
Хотел бы лепту внести во славу божью, а если позволите, то и пожить в обители, дабы отрешиться от мирского безобразия и обрести мир душе. Благословите, святой отец.
Казначей сошел с крыльца. Едва он приблизился, прибывший вполголоса произнес:
«Горе смеющимся».
В глазах казначея мелькнуло что-то живое.
Спаси тебя господь и пресвятая богородица! Спасибо за даяние, зачтется во спасение души! Он перекрестил паломника и тихо добавил: «Блаженны плачущие». Вслед за этим он обернулся к иноку, стоявшему на крыльце:
Брат Акиндин, вызови гостиника.
Монах скрылся.
Ваше благородие, господин полковник, возбужденно заговорил казначей. Но тот прервал его:
Забудьте об этом, святой отец, для всех я екатеринославский мещанин Алексей Михайлович Нежинцев, так и в документах у меня значится.
Виноват, Алексей Михайлович. Давно вас ждем. Да будет благословен господь, подвигнувший вас пуститься в столь рискованный путь. Здесь вы в безопасности. Комната готова, гостиник вас проводит, на него можете положиться наш человек. Я немного погодя зайду узнать, как устроились
Комната мало походила на монастырское помещение: деревянная кровать, ковер на полу, дорогая люстра все как в первоклассной гостинице. Лишь аналой в углу да две-три иконы над ним напоминали, что полковник находится в святой обители.
Монах-гостиник повел рукой:
Располагайтесь! Если что понадобится, вызывайте звонком. С этими словами он попятился и вышел.
Нежинцев прошел к окну. Оно было затенено подступавшими к зданию кипарисами. За ними пролегала дорога, еще дальше раскинулось монастырское кладбище.
«Невеселое соседство, подумал Нежинцев. А впрочем, хорошо безлюдно, тихо».
Он глянул из окна вниз. Высоковато, но в случае необходимости прыгнуть можно.
Итак, он здесь. Что сулит ему завтрашний день? Но что бы ни случилось, все лучше, чем сидеть в том пекле, откуда он вырвался и где изнывал до вчерашнего дня от нудной штабной работы. Мысли его перенеслись за море, в Турцию.
За день до отплытия его вызвал Врангель.
Когда Нежинцев вошел в кабинет, командующий стоял у окна. За окном расстилался унылый галиполийский ландшафт с пыльным плацем, где маршировали отупевшие от зноя солдаты. Врангель был приветлив.
Присаживайтесь, полковник. Я вызвал вас не для обсуждения вашей миссии: и вы и я с ней хорошо знакомы. Просто хотелось сказать несколько напутственных слов. Итак, пришло время учиться конспирации у товарищей большевиков. Вам это предстоит одному из первых. Будьте осторожны в стане наших врагов. Осмотритесь, войдите в жизнь обители и города
Продолжая говорить, Врангель прохаживался по кабинету. Несмотря на жару, он был одет в длинную белую черкеску и высоченную барашковую папаху; на животе висел кинжал. «Что за маскарад?» с раздражением подумал Нежинцев.