Я глянул на начальника. Взгляд его на одно единственное мгновение скакнул на меня. И показался мне странным. Таран быстро спрятал глаза просто глянул обратно на чеканившего доклад Черепанова.
Но я успел заметить кое-что странное Таран явно был растерян. Удивлен. Я бы даже сказал, чем-то ошарашен. Это обстоятельство насторожило меня еще сильнее.
Тем временем я почувствовал на себе еще один взгляд. Понял, что это смотрит на меня Давыдов.
Подполковник, в отличие от Тарана, взгляда от меня не прятал. И в его глазах читалось кое-что другое какое-то странное чувство вины? Но за что? За какое такое деяние Давыдов ощущал себя виноватым перед нами?
Таран выслушал доклад Черепанова. Глянул на Давыдова.
Тот вздохнул. А потом вдруг обратился к пойманным нами лейтенантам.
Я правильно понимаю: старший лейтенант Лазарев и лейтенант Вакулин?
Так точно, самодовольно, с ухмылкой, сказал Лазарев.
Так точно, проговорил Вакулин ровным тоном.
Начальник отряда больше ничего у них не спросил. Ничего им не сказал. Он только вновь глянул на Тарана. Во взгляде созрел немой приказ. И Таран ему подчинился:
Освободить им руки, сказал Таран жестко. И верните личное оружие.
На миг во дворе заставы повисла гнетущая тишина. Пограничники принялись удивленно, но украдкой, переглядываться.
Черепанов нахмурился. Открыл было рот, но ничего не сказал.
Есть какие-то вопросы? спросил Таран, тщательно пряча от меня взгляд.
Он явно боялся на меня посмотреть. Что-то, по какой-то совершенно непонятной причине тяготило старшего лейтенанта. А еще мне было решительно непонятно, что вообще происходит.
И тогда я принял решение разобраться во всем. Найти способ, чтобы понять, какая такая игра тут ведется. Что это за загадочные офицеры-нарушители?
Никак нет, выдохнул наконец Черепанов. Обернулся к погранцам. Вы слышали приказ? Выполнять.
Матузный с Уткиным освободили загадочным лейтенантам руки.
Белобрысый, которого назвали Лазаревым, глянул на меня. А потом беззвучно, одними только губами, кое-что мне сказал.
Я смог прочитать по губам.
«Я же говорил» означала его беззвучная речь.
Товарищи офицеры, и вы, товарищ подполковник, сказал Таран, прошу, пройдемте в канцелярию, чтобы поскорее уладить это дело.
Да че за чертовщина тут творится? прошептал Малюга, наблюдая за тем, как лейтенанты всходят по ступеням Шамабада. Какого черта? У них же с собой ни пропуска, ни удостоверения личности!
Не знаю, сказал я холодно, но я обязательно это выясню.
Саша, ты? спросил Таран. Входи, не стесняйся.
Я прошел в канцелярию.
В кабинете было темно. Светила лишь настольная лампа, которую включил Таран. Сам начальник заставы сидел за столом в мрачной задумчивости.
Времени заходило девять часов вечера.
И начальник отряда Давыдов, и «залетные офицеры» уехали с заставы ближе к вечеру.
Никто не знал, о чем они разговаривали в канцелярии. Таран приказал Пуганькову и Ковалеву выйти. Предусмотрительно закрыл форточки и окна.
Офицеры разговаривали с начальником заставы долго. Не меньше полутора часов они просидели в кабинете. А потом уехали. Без объяснения причин. Без какой бы то ни было отчетности.
Мой наряд даже не попросили дать объяснений по поводу случившегося. Только гробовое молчание было ответом и мне, и тем пограничникам, которые тоже недоумевали, что же сегодня произошло.
Я полагаю Таран, откинувшись на спинку стула, поигрывал авторучкой, ты хотел поговорить со мной о том, что сегодня случилось.
Так точно, товарищ старший лейтенант.
Таран поджал губы. Покивал.
Ну присаживайся.
Я привычным делом взял
стул у стены. Поставил перед столом Тарана.
Лицо начальника заставы под светом настольной лампы казалось бледно-желтым. Тени падали ему под глаза. От этого Таран походил на живого мертвеца.
По-хорошему, я не должен отвечать тебе на вопросы, сказал Таран. Не должен ни словом обмолвиться о том, что за «неуставщина» сегодня тут у нас произошла.
Я молчал. Просто ждал, когда же Таран выговорится.
Но знаешь что? сказал он после недолгой паузы. К черту. Тебе я расскажу. Только пообещай, что пока что оставишь все, что услышишь, в секрете.
Обещаю, товарищ старший лейтенант.
Можно просто Толя, сказал вдруг Таран.
Хорошо, Толя. Не моргнул я и глазом.
Таран покивал.
Я Знаешь что, Саша? начал он, повременив несколько мгновений. Я всегда считал бойцов с Шамабада своими младшими товарищами. Вроде младших братьев. Преданных, но иногда бестолковых. Шкодных. Таких, за которыми глаз да глаз нужен.
Таран повесил вдруг голову. Ручка, которой он поигрывал, замерла в пальцах старлея.
Но ты другое дело. Пусть ты и младше меня, но с определенного момента я стал воспринимать тебя как равного. Как еще одного брата, что приглядывает за остальными. За младшими. Такого, что тоже, как и я, не дает им набедокурить.
Он замолчал. Потом сглотнул и продолжил:
Ведь это ты, Саша, помог мне с моим братом. Помог мне понять, как к нему относиться, Таран вздохнул. До того как я с тобой познакомился, до того как ты меня выручил, я ж в Афган рапорт за рапортом писал. Просился «За речку». А потом понял Что тут мое место. Что здесь я нужнее. И вот уже несколько месяцев Давыдов от меня никаких рапортов не видел.