Страницы пожелтели, но записи сохранились: схемы, формулы расчёты, столбики цифр с пометками. На последней странице карандашный набросок.
Я присвистнул. Если грабители за этим охотились, тогда за ними стоит не просто кто-то. За ними стоит тот, кто сидит очень высоко и теперь я у них встал поперёк горла, как та кость от рыбы
Глава 12
В палате мы тоже теперь не оставались наедине. Во время каждого моего визита там находились либо сиделка, либо медсестра, либо ещё один человек из конторы. И лишь однажды нам с отцом удалось поговорить с глазу на глаз, практически раскрыв карты.
К тому времени я изучил блокнот до последней запятой. Сидя за кухонным столом под треск радиоприёмника, я внимательно вчитывался в страницы, которые пестрели обрывками или намёками на формулы расхода топлива, эскизами сопел, таблицами температурных режимов (только цифры, без пояснений и я не сразу понял, что это такое).
Сухой язык инженера, знакомый мне по прошлой жизни, без эмоциональной окраски. Хотя было и более личное, что выдавало истинное отношение отца и его переживания. Среди цифр изредка попадались намёки на одно событие, которые, судя по всему, сильно повлияло на него. Ничего конкретного просто карандашные пометки на полях. Например, такие: «Р-16 перегрев камеры?», «Система аварийного отключения не синхронизирована с». На последней странице блокнота была схема, напоминавшая систему зажигания, с жирным крестом через половину узла.
У меня сначала никак не получалось соединить эти разрозненные пазлы в цельную картину. Я не могу понять к чему отнести те или иные расчёты или обрывки фраз. Например, вот эта фраза: «Снова отказали!», которая была подчёркнута дважды. Я каждый раз цеплялся взглядом за неё, потому что она единственная ярко демонстрировала
эмоции отца. И она могла означать, что угодно. Пока в один день меня не осенило.
Двадцать четвёртое октября 1960 года катастрофа на Байконуре. Взрыв ракеты Р-16 за пятнадцать минут до старта. Почти сотня потерянных жизней, включая главного маршала артиллерии Неделина. Большое количество раненых. Это чёрный день в космической отрасли СССР. И если отец имел отношение к этому проекту, его перевод мог быть не повышением, а ссылкой. Или попыткой спасти его от чистки.
И, если мои догадки верны, отец пытался предотвратить катастрофу. То есть он предвидел неполадки и докладывал наверх, но ему отказывали по каким-то причинам. Кто и почему непонятно. Да и я могу ошибаться. Но, думаю, я мыслю в верном направлении.
Я перечертил спорную схему на кальку, а сам блокнот спрятал под фанерное дно чемодана. Теперь мои мысли выстраивались в логическую цепь: грабители искали не просто документы. Им нужны были именно компрометирующие материалы. Значит, кто-то хотел замести следы. Или подготовить почву для новой аварии, списав её на старые ошибки. В общем, этих «или» у меня было много. Теперь мне ещё больше хотелось взглянуть на документы из-за которых нас едва не убили.
Спустя три дня после нападения грабителей, ко мне домой заявился Ершов. Официальной причиной визита значилось сообщение о переводе отца в санаторий закрытого типа под Казанью. А неофициально у Ершова были другие цели.
Ваша мать уже в курсе, сказал он мне, после того, как сообщил новость. Ей сказали, что у твоего отца осложнение после аппендицита, Ершов бросил папку с документами на стол, отчётливо показывая всем своим видом, что ожидает вопросов.
Как допросы идут? Не стал я оттягивать с переходом к интересующей меня теме.
Арсений Фёдоров, он же Сеня, запел о каком-то лётчике, начал рассказывать Ершов, но я его перебил.
Сеня это кто? Тощий или коренастый? Мне для понимания картины нужно.
Ершов поджал губы, но в глазах его заплясали смешинки.
Тощий, ответил он. Так вот, по его словам этот лётчик приходил к их главному. Но кем является этот человек на самом деле, мы пока не выяснили. Это мог быть и в самом деле лётчик, а может быть просто человек, который пытался выдать себя за такового.
Я понимающе кивнул. Сейчас в союзе мода на всё, что связано с авиацией и космосом. Многие хотят походить на лётчиков или космонавтов. Так что какие-то определённые выводы делать пока рано.
Георгий Макаров, известный в узких кругах, как Жорик, пока молчит, тем временем продолжил свой рассказ Александр Арнольдович. Но отпечатки на ноже совпали с делами трёх «несчастных случаев» в Воронеже. Ершов потянулся к пачке «Казбека», но, поймав мой взгляд, спрятал папиросы обратно.
Благодарю, сказал я. Не люблю, когда в помещении курят. Даже отец перестал дымить в квартире.
Александр Арнольдович неопределённо покачал головой, что могло означать одновременно и «понимаю», и «ерундой занимаетесь». Отхлебнув чай из чашки, он продолжил:
Что самое интересное, жертвы этих трёх несчастных случаев так или иначе были связаны с Качей, Ершов внимательно посмотрел на меня.
Я безразлично пожал плечами.
Бывают и не такие совпадения.
Бывают, согласился Ершов. Кто дёргает за ниточки, мы пока тоже не выяснили. У них там многослойное начальство.
Понял. Спасибо, что поделились, Александр Арнольдович.