Она молчит. Смотрит на меня и молчит. Но я вижу, я ее мысли блуждают где-то не здесь. Думает о сыне? Почти наверняка.
Не скажу, произносит едва слышно. Дэми возвращается к креслу и присаживается в него так, будто внезапно сильно устала. Ты же знаешь мои историю. Она не спрашивает констатирует факт.
И я киваю. Да, я знаю, что она не может иметь детей, как на то способны обычные, здоровые женщины. Но во всех подробностях
узнал я об этом не от Тьёрда, он бы никогда не вынес из дому грязные подробности из прошлого своей жены. Но у меня есть свои «глаза» и «уши», которые исправно снабжают меня всеми необходимыми сведениями.
И я бы прошла через все это снова, продолжает Дэми. Прошла бы, несмотря ни на что. Но благодарить тебя не стану. Уж извини.
Пожалуй, мы вполне поняли друг друга. Я в ее понимании малое зло, бездушный мясник, но без моих знаний у нее не было бы ребенка. Она израненная и избитая душа, пределом чьих мечтаний было тихое одиночество или геройская смерть с кинжалом в руке после убийства Имперского генерала.
Береги его, говорю, начиная проваливаться в забытье. Не позволь поселиться в его голове идиотским мыслям и свободе Севера. Знаю, что в твоей голове они есть. Это твое дело и проблема Тьёрда. Но если твой сын пойдет по твоим же стопам это тоже станет проблемой для Тьёрда. Не подводи своего мужа к трудному выбору.
Дэми порывисто поднимается и снова подходит ко мне. Почти шипит прямо мне в лицо.
Считаешь, я должна рассказывать ему, что вот эти люди, закованные в железо, это наши господа и хозяева? Им мы должны подчиняться и вылизывать зад?
В ее словах неприкрытая неприязнь. Если уж на чистоту, то позволять себе разговаривать в подобном тоне со мной решение из ряда вон паршивое. Неужели она так надеется на защиту Тьёрда?
Просто подумай о будущем: своем, твоего сына, всей этой земли. Без возвышенных гимнов и зова крови предков. Подумай, кем может и обязательно станет твой сын, если не станет ломать дров и выберет правильную дорогу. Где у него больше шансов подняться так высоко, что, возможно, когда-нибудь собственный отец станет преклонять перед ним колено?
Тьёрд вообще не любит кланяться, фыркает она. Я услышала тебя, заклинатель. Поверь, услышала. А также поверь и в то, что для собственного сына я хочу только лучшего. Каким бы оно ни было.
Будет жаль, если подобный экземпляр сгинет из-за мальчишеской глупости и необдуманных слов матери.
Главное, чтобы ты нашел правильные слова для своего сына, Келисс.
На какое-то время в зале повисает тишина, нарушаемая лишь потрескивание дров в камине.
Прости, что ты сказала? усталость вроде бы даже немного отступает.
Еще мне не хватало бабских наставлений, к тому же не имеющих под собой вообще ничего, кроме дикарских предрассудков и воли предков.
О твоем сыне, заклинатель.
Она не отводит взгляд, не мнется.
Что за морок посетил ее голову? Или я ошибся в умственных способностях этой северянки? И она такая же «сорока», как и прочие женщины, кого хлебом не корми дай распустить слухи.
У меня нет детей, женщина, говорю, вероятно, несколько более резко, чем надо бы.
У тебя нет жены это верно. Но не детей.
Мой разум все еще крепко не в себе, чтобы разгадывать глупые головоломки.
Ну же, Келисс, она говорит почти снисходительно. Или я собственными ушами не слышала ее криков наслаждения, когда вы гостили в этом замке? Или ты всегда спускал свое семя ей в рот или на живот?
Хёдд проговариваю одними губами.
Нет, я ее не забыл, разумеется, не забыл. Моя маленькая преданная Хёдд, моя чувственная женушка, моя
Ты отвечаешь за свои слова, женщина?
Я даже пропускаю мимо ушей ее совсем уж откровенное неуважение
Отвечаю, заклинатель, снова этот вздернутый подбородок. Хёдд родила совсем недавно, с месяц назад. Насколько я знаю, роды были очень сложными и чуть не стоили матери жизни. Но, слава богам, все обошлось добром. У тебя сын, Келисс.
Ее слова проходятся по мне, точно наждачная бумага, только вместо каменного крошева на ней стальные лезвия.
Она одна?
Выдавливаю из себя, заранее зная ответ.
Дэми отрицательно мотает головой.
Ну, разумеется, Император наверняка выждал положенные три месяца скорби и снова выдал ее замуж. Ничего личного только политическая целесообразность.
Прости, голос Дэми становится будто виноватым, а лицо настолько несчастным, будто не мне, а ей сообщили, что ее супруг делит ложе с другой. Ты же еще можешь вернуть ее, правда? Если люди любят друг друга
Она обрывается на моем каркающем смехе. То ли смехе то ли кашле, я и сам толком не знаю.
Любят? Дэми, тебе ли не знать, что в браках, заключаемых по уговору, чувствам места нет. Тем более, когда речь идет о политике и распространении своего влияния. Думаешь, чем руководствовался Эр, когда выбирал в жены Тьёрду твою сестру?
Вижу, как сильно Дэми сжимает челюсти она отлично знает.
То, что в итоге все немного переигралось, значения не имеет. Почему я тебе все это рассказываю?
В ваших же традициях, когда родители сговариваются за своих детей, зачастую, когда те еще под себя ходят.
На Севере женщина никогда не выйдет замуж по принуждению!