Капли крупные и холодные. Из глаз Евы катятся фиолетовые слезы. Сердце начинает покалывать, дыхание затрудняется. Не то чтобы ей хотелось плакать, но слезы текут сами собой. Словно какая-то сила вытягивает, выжимает их из нее.
И вдруг фиолетовые капли отделяются от ресниц и взмывают вверх, к потолку. Капли впитываются в потолок и, оставляя темные следы, исчезают. Ева все еще надеется, что у нее галлюцинации из-за невидимых растений. Через несколько минут она, обессилев, проваливается в глубокий сон.
Утром Бабушка заходит в комнату и открывает окно.
Как тебе спалось, Ева?
Обалденно.
Ничего странного не было?
С потолка падали капли, крышу нужно починить, Ба.
Бабушка приближается к Еве:
А потом?
Что потом?
Что случилось потом, после капель?
Бабушка беспокойно потирает руки, словно мнет крапиву.
Потом мои слезы взмыли вверх. Наверное,
голосом ведущего. Голос рекламирует какое-то эффективное лекарство, делающее жизнь легче и счастливее. Бабушка фыркает, выключает радио, а потом крутит потрепанный тяжелый кожаный руль и начинает насвистывать себе под нос. Она и сама не знает, что именно свистит, просто хочет отвлечься, чтобы мысленно не возвращаться в лес, в дом, где лежит Ева. Она вынуждена оставить Еву одну, ей нужно все вспомнить это именно Евина битва, а потом, потом Бабушка уже будет рядом.
Один из простаивающих заводов находится в самом центре города, но все его забыли и забросили. Бабушка знает, что детство Лома прошло в этих краях, предполагает, что он укрылся в одном из подвалов завода, и решает сначала проверить именно эту территорию. Она направляется к часовому заводу. Проезжает через бедняцкий квартал, наталкиваясь на испуганные взгляды. Бабушка останавливается у полуразрушенного дома, раздает столпившейся у машины детворе конфеты. У дверей дома появляется Вафля самый толстый и краснощекий нищий квартала.
Мне нужен бензин, говорит Бабушка с улыбкой и вынимает из кармана несколько купюр.
Кого я вижу! Давненько ты у нас не показывалась. Ты все такая же. Вафля улыбается, обнажая редкие зубы.
Ну да, я все моложе и моложе, смеется она. Скажи мне, Вафля, все по-прежнему?
Все еще хуже, Бабуль. Налоги повышают, полиция Гербера за неуплату долгов берет наших женщин и детей в плен. Вафля говорит шепотом, боясь, что его услышат. Ну а я продаю бензин из-под полы и обеспечиваю детишек квартала хлебом.
Знаю, Вафля. Поэтому тебя все любят.
Бабушка вытаскивает из машины полотняные мешки с хлебом и кладет рядом с дверью.
Бабуль, когда это все изменится? Глаза у Вафли грустные.
Не знаю, говорит Бабушка, садясь в машину, я не знаю, Вафля.
Бабуль! Вафля заглядывает в приспущенное окно машины. Спасибо.
Бабушка подмигивает ему и заводит машину. Детвора бежит рядом с машиной, провожая Бабушку и предвкушая вожделенный миг: Бабушка несколько раз сигналит, и малыши хлопают в ладоши и гогочут. Вафля провожает Бабушку взглядом и думает: «Как она живет без Евы?»
Солнце заходит, и в лесу синеватые тени деревьев растягиваются по траве. Ева смотрит на упавшую на стену тень занавески и напрягает слух. Звуки приглушены, как будто кто-то нарочно выключает один за другим. Она смотрит на птиц за окном. Они перепрыгивают с ветки на ветку, раскрывают и закрывают клювы, но их чириканья не слышно.
Она берет поставленную рядом с ней чашку и швыряет об пол. Чашка разбивается вдребезги, но ни звука. Ева громко говорит, не слыша саму себя. Последний звук постепенно сходящее на нет биение ее сердца. Абсолютная тишина. Она щупает свои уши, потом кладет руку на сердце.
Ева еще в состоянии думать о том, что с ней происходит, почему она оглохла, и размышлять о глухих людях и их чувствах, но одна мысль настойчиво отделяется от остальных и вырывается вперед. Она не оглохла, кто-то вырубил все звуки, специально выключил их в ее голове, потому что сейчас что-то должно произойти. Точно так было за несколько секунд до появления Человека-зонта. Ева ухватывается за края кровати и немного приподнимается. Боль сжигает ее тело миллиметр за миллиметром.
Взгляд падает на выстроенные на шкафу статуэтки козлят, она начинает их считать. Один, два, три, четыре, пять Ева хочет убедить саму себя, что еще в состоянии думать, что страх не окончательно затуманил ей мозг. Щеки и челюсть сводит от напряжения. Она смотрит на потолок. На нем появляется подтек, он принимает форму ее тела, словно это ее отрезанная тень. Входная дверь медленно открывается, хотя Бабушка, уходя, крепко-накрепко заперла ее на ключ. Девушка мысленно воспроизводит скрип двери.
В дверях появляется большой черный зонт. Раскрывается, наклоняется к Еве и начинает крутиться медленно, равномерно.
Вскоре зонт замирает и резко закрывается, оставив в воздухе мириады капель воды. Он немного отступает и стремительно мчится к Еве. Девушка успевает уклониться и крепко зажмурить глаз. Зонт останавливается прямо напротив Евиного глаза, и в ту же секунду и глаз Евы, и зонт одновременно открываются. Ресницы Евы касаются металлического навершия зонта. Ее искромсанные волосы поднимаются от ветра и остаются висеть в воздухе.