Я рад, что ты выжил, брат, сказал Наби-Син искренне, но оружие из рук не выпустил. Он начал обходить молодого воина кругом, а тот волчьим взглядом следил за ним, совершенно забыв о тылах.
Меня подмывало выстрелить в спину федаина, те же мысли читались в глазах Рича, но это значило обидеть моего слугу. Поэтому я жестом показал пластуну, чтобы тот не вздумал кидать нож.
А я проклинаю тот день, когда посчитал тебя своим братом! фальцетом воскликнул парень.
Дор Хадан, боги тебе даровали жизнь, не гневи их, пытаясь сразиться со мной! предупредил Наби-Син, поигрывая тальваром, который порхал в его руках подобно серебристой бабочке.
Вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, юнец с рычанием бросился на своего уже бывшего брата. Тальвары скрестились в верхней точке, замерли на мгновение, а потом засверкали серебряными дугами и росчерками, проходя в опасной близости от человеческих тел. Дор Хадан, как его назвал мой слуга-телохранитель, дрался остервенело, как будто желая быстро разделаться с предателем и отрубить ему голову, а Наби-Син, подобно опытному и заматеревшему льву, следил за каждым движением своего земляка. Его тальвар почти перестал отбивать удары, зато сам низарит с лёгкостью уклонялся от клинка Дор Хадана, то ли экономя силы, то ли не желая убивать молодого воина, прежде чем тот согласится его выслушать.
Ты дал обет Ордену, а сам нарушил его! выкрикнул парень, делая несколько обманных движений, чтобы косым ударом, идущим справа налево, закончить бой. Ты умрёшь!
Я не успел заметить, как Наби-Син оказался сбоку от Дор Хадана и одним взмахом выбил из руки юнца тальвар, а когда тот прыгнул на него с ножом, врезал рукоятью по рёбрам, заставив противника согнуться от боли. Вывернув запястье, мой слуга обезоружил его и толкнул, роняя на землю.
Достаточно! раздался властный и громкий голос сверху.
Мы все замерли и подняли головы. На террасе стоял пожилой мужчина, закутанный в серые тряпки, разве что лицо оставалось открытым. Поразило, насколько чёрные у него глаза, остающиеся до сих пор красивыми и выразительными, несмотря на возраст, когда зрачки начинают выцветать.
Рядом с ним стоял ещё один низарит, полностью закрытый чёрной материей. Удивило наличие двух женщин, держащих в руках тяжёлые для них ружья.
Вы пришли в чужой дом с оружием, как воры, взяв в союзники предателя, врага Ордена, обведя взглядом позицию, которая была не в пользу халь-фаюмцев, старик безошибочно остановился на мне. Господин командор, что мешало вам прийти открыто и поговорить со мной? У нас нет контракта на вашу голову.
Не вам говорить, уважаемый, о чести и достоинстве, я усмехнулся и запихал пистолет за пояс. Меня несколько раз пытались убить с гораздо большим изощрением, чем я мог предугадать. Никто из ваших людей не подошёл ко мне и не предложил сразиться, как подобает настоящим воинам. Вы изначально слуги ночи, а значит, я имею право воевать так, как мне позволяет ситуация.
Я вас недооценил, командор, кивнул старик.
Мы можем поговорить?
Со мной будет Наби-Син. Он настоял, чтобы я пришёл к вам открыто, среди белого дня, поэтому мы будет разговаривать втроём.
Амиль, не слушай предателя! завопил Дор Хадан.
Замолчи, юнец, холодно ответил предводитель низаритов. Ты снова потерял свой тальвар.
Парень густо покраснел, отчего его щёки запылали огнём, что хорошо было видно даже на тёмной коже.
Лучше помоги раненым, амиль снова повернул голову ко мне, и чуть наклонил её. Проходите во внутренний двор, я сейчас спущусь вниз.
Наби-Син хорошо знал, как туда попасть, не заходя в дом. Арочный проход, искусно скрытый плющом, находился с западной стороны особняка.
Глядеть в оба, приказал я Ричу. Кажется, у них не осталось больше людей. Один ранен, другой связан, третий деморализован, а четвёртый изрублен. Есть ещё один боец и две бабы с ружьями.
Понял, командор, кивнул пластун, а я вместе с Наби-Сином пошёл на встречу.
Небольшой дворик, пустынный и усыпанный мелким мусором, принесённым ветрами с побережья, и листьями с деревьев, был окружён с трех сторон невысокими стенами из ракушечника, оплетёнными виноградной лозой. Каменные скамейки, массивный столик из мраморной плиты вот и весь антураж.
Как зовут вашего амиля? спросил я Наби-Сина, застывшего истуканом посреди дворика. А то как-то неудобно. Всё-таки не последний человек в вашей иерархии.
Кафхэн Нофре, господин, ответил тот.
Понял. Надеюсь, не забуду, кивнул я и увидел старика, скинувшего свои тряпки и надевшего длинный аксумский халат из верблюжьей шерсти.
Пусть амиль приходится мне врагом, но врагом серьёзным, упорным и цепким, к тому же вышедшим ко мне в одиночку, без оружия. Я приподнял шляпу в ответ на его приветствие в виде прижатых к груди рук. Наби-Син поклонился, но остался стоять за моей спиной, поглядывая на маячившего в тени портиков своего бывшего собрата.
Мы стояли и разглядывали друг друга с настороженным интересом. У халь-фаюмцев очень тяжело определить возраст, хотя проживание в полупустыне и горной местности накладывает на их лица определённый отпечаток, вроде сетки мелких морщин, блеклости и усталости во взгляде. Амилю, скорее всего было пятьдесят лет, или чуть больше. По меркам местного населения, уже глубокий старик. Хотя, он находится в том возрасте, когда телу ещё привычны физические нагрузки, но дряблость мышц, потерявших упругость, уже видна невооружённым глазом. Этот амиль давно не брал в руки оружие. Его острый клинок проницательный ум. Сейчас Кафхэн Нофре просчитывает меня и выбирает наиболее лучший вариант, в котором он останется в живых, чтобы позже, с новым отрядом, прийти сюда и отомстить. Так ли это, я не знаю. Никогда не имел дело со старейшинами Ордена низаритов. Да и с «ночными убийцами» впервые столкнулся лишь недавно.