В детстве мама часто порицала меня за то, что не люблю наряжаться: «Ты девочка, должна научиться быть красивой, уметь хорошо одеваться, нельзя же весь сезон ходить в одной и той же одежке!»
В повседневной жизни я косметикой не пользуюсь, хотя бывает, что по праздникам и «наштукатуриваюсь» (именно так это оценивают мои подруги).
Очень люблю гитару, всякие «вылазки» на природу и плохо понимаю людей, которые предпочитают не выезжать из дома только потому, что привыкли каждый день принимать душ. Я же хочу все испытать и проверить на себе: спуститься в пещеру, сходить в горы, прокатиться на лошади, прыгнуть с парашютом, и стараюсь, по мере возможности, воплощать свои мечты в жизнь.
Люблю строить далеко идущие планы. При поступлении в университет, например, был четко обдуман следующий шаг: на случай поступления и на случай не поступления. Планы на лето я обычно начинаю строить уже предыдущим летом. Все конфликты предпочитаю как-нибудь разрешить: не люблю ссориться, но и не люблю недомолвок и неопределенности. Стараюсь всегда говорить правду, быть точной, не подводить людей, не опаздывать, обязательно приходить, если была такая договоренность... Того же жду и от других.
Обратите внимание на первый абзац этого рассказа: такая привязанность к давно прошедшим событиям не случайна, а характерна и для других представителей этого психотипа. По-видимому, это своеобразное проявление рациональности, «зацикленности» на одном и том же, трудности переключения.
С другими характерными особенностями ЛИЭ стремлением испытать и проверить себя, с любовью к природе, гитаре и равнодушием к нарядам мы уже встречались раньше.
При чтении художественной литературы меня в первую очередь интересуют конкретные факты в судьбах героев, а их эмоции и взаимоотношения остаются в моем сознании где-то на втором плане. Может быть, поэтому я люблю читать исторические произведения, в которых можно проанализировать хронологию событий, их причинно-следственные связи и логический порядок. Чувства героев для меня лишь фон, детали которого зачастую малоинтересны и быстро стираются из памяти, остаются лишь факты: что, где, когда произошло и к чему это привело.
Свои дела я планирую на день, неделю, а часто и на несколько месяцев вперед. При выполнении плана на день мне очень важно всегда иметь при себе часы, если же их приходится нести в ремонт, то это я ощущаю как большое неудобство. Всегда предпочитаю заранее знать, что мне предстоит сделать. Если мне говорят: «Сходи в магазин за хлебом», я отвечаю: «Почему мне вчера об этом не сказали, ведь еще вчера было ясно, что хлеб на исходе? Если бы я знал, что сегодня придется за хлебом идти именно мне, то иначе спланировал бы свое время!»
Мой рационализм проявляется также и в том, что я никогда не разбрасываю свои вещи, а кладу их в строго определенном месте их потом не приходится искать. Если кто-то взял мою вещь и не положил на место, это меня раздражает. Я стремлюсь к точности в своих поступках; в схожих ситуациях всегда действую одинаково. Например, после прочтения любой газеты я ее аккуратно сворачиваю и кладу на стол таким образом, чтобы были видны и заголовок, и дата выпуска.
Здесь, по всей вероятности, мы имеем дело с усиленным логическим подтипом ЛИЭ: очевидна подчеркнутая рациональная обоснованность и повторяемость действий, и почти исчезают драгоценные качества ЛИЭ: импровизационная легкость и свобода.
Со своей будущей женой он познакомился в альпинистском лагере. Вступив в брак, они не упускали ни одной возможности, чтобы отправиться в очередной поход, пока у них не появилась дочь. Но и рождение ребенка ничуть не отразилось на их образе жизни. Как только девочка научилась сидеть, отец сделал ей удобное креслице, вместе с которым сажал в рюкзак, так что торчала только голова ребенка. Зимой, посадив свою дочь за спину, он лихо спускался с горы на своих слаломных лыжах. Позднее эта девочка удивляла всех тем, что уже в 5-летнем возрасте могла спуститься с очень высокой горы, причем не зигзагом, как это делали слаломисты, а прямо, вытянувшись стрункой вверх и раскинув ручки, как крылья, в стороны как будто летела по воздуху.
Через два года после рождения ребенка в этой семье появилась еще двойня. Тогда отец, приспособив два колеса от велосипеда, смастерил коляску, в которую сажал всех своих детишек, складывал рядом рюкзаки, одеяла и прочую необходимую утварь, и все их семейство таким образом уносилось в заманчивую даль, слегка напоминая цыганский табор.
Отец для меня всегда был образцом во всем: учился он отлично, все умел делать от заточки ножа до постройки дома. Человек он был очень обязательный: никогда не нарушит обещания и не отложит начатое дело на неопределенный срок. Сам терпеть не может несобранных и рассеянных людей.
Он всегда готов помочь, но в дружеской компании никогда не упустит возможности над кем-нибудь подшутить, у него отличный юмор, и он всегда ценит хорошую шутку.
Он умеет очень доходчиво мне показать, как и что следует делать. Однажды вечером я сидел с книгой, а он взялся застеклять балкон. Видя, что я читаю художественную литературу, он позвал меня: «Слышь, Илюха, бросай свою беллетристику и пойдем, поможешь мне, заодно и научишься кой-чему: в жизни-то мужику все пригодится, а Диккенс подождет». Все подобные вещи я слышу от него в легкой форме предложения, а не приказа.