Правда, не на всех хмурый вид товарища оказал такое влияние. В почти каждой компании найдётся балагур, который одним своим присутствием может и похороны превратить в массовые гуляния. И так случилось, что среди чопорных британских аристократов таких затесалось сразу двое. Но если Рабастана обычно удерживал в узде колкий взгляд старшего брата, то Мальсиберу, казалось, всё было ни по чём. Едва стало ясно, что дом пуст, его густую тишину нарушил звон битого стекла и последовавшее за этим такое привычное уже «ой».
Стоило отдать ему должное, разряжать обстановку он умел, даже ничего для этого намеренно не предпринимая. Даже взвинченный до предела Антонин, закатив глаза, немного расслабился, но разбираться, что на этот раз вызвало неподдельный интерес и не удержалось в руках у этого великовозрастного балбеса, всё же желания не выказал. Вместо этого он направился в противоположную сторону, скидывая таким нехитрым образом проблему на остальных. Заодно он осмотрит кухню, которая зачем-то была объединена со столовой группой может, всё-таки магглы? Или полукровки не стоило забывать про ковёр-портал, вряд ли перенёсший их именно сюда случайно.
Рудольфус же нехотя последовал за братом, который, словно почуяв что-то любопытное, устремился на звук. Однако ничего примечательного, на первый взгляд, в кабинете, а это мог быть только он, обнаружить не довелось. Разве что Мальсибера, вольготно восседающего в добротном кожаном кресле. Закинув ноги на подлокотник, он увлечённо листал толстый альбом.
Рабастан со скучающим видом заметил, что все фото в нём неподвижные, значит, дом точно не принадлежал волшебникам. А из этого следовало, что и интереса он не представляет. Но присутствующие в кабинете маги были с ним не согласны, пусть и по разным аспектам: Рудольфус не считал альбом явным доказательством, что дом маггловский, а вот Мальсиберу казались занятными неподвижные фотографии в нём. После длительного заключения в компании дементоров его легко могло увлечь всё, в чём могла теплиться жизнь или хоть её отголоски.
Старшему Лестрейнджу быстро наскучила эта беседа. Он принялся изучать корешки книг, коих на стеллажах хоть и было немало, но до их фамильной библиотеки всё же было как до Луны. Да и подборка была весьма заурядной. Следовало, конечно, ожидать, что научных трудов о магии он здесь не найдёт, но и художественная литература имела весьма сомнительную ценность.
И всё же Рудольфус чуял, что дом не так прост, как кажется. Пока Мальсибер со свойственным ему азартом пытался донести, что и по неподвижным фотографиям можно прочесть многое о людях, на них изображённых, его друг лениво подбрасывал контраргументы, которые в общих чертах сводились к упёртому «я не согласен».
Исчерпав запал,
Рабастан попытался вовлечь в спор ради спора брата, но, едва взглянув на него, тут же забыл, о чём шла речь, и насторожился. Его примеру последовал и второй спорщик. Откинув альбом, он одним слитным движением вскочил с кресла и уставился на побледневшего и до крайности напряжённого Пожирателя.
Рудольфус и сам себе не смог бы сказать, в какой момент он почувствовал дыхание Смерти на своём затылке, что отдалённо напоминало тесную встречу с дементорами. Если бы те сгрудились вокруг плотным кольцом, а он стоял бы совершенно один в центре этого водоворота, без палочки, без надежды на спасение. И если бы они могли шептать. Он не слышал шёпота, не видел фигур в рваных плащах, не чувствовал привычного холода при их приближении, но его бил озноб, а в голове тихо шелестели слова: «он не отпустит». Резко развернувшись на другом конце волшебной палочки, он, однако, не обнаружил никого.
Руди, ты чего?
Ничего. Нам пора выбираться отсюда. Идём.
Спорить с Рудольфусом никто не стал. Не то, чтобы была необходимость в спешке, в конце концов, этот чёртов ковёр подвернулся под ноги буквально когда они уже собирались возвращаться в поместье Малфоев. Но всё же хотелось после тяжёлого дня принять горячую ванну, смыть с себя копоть и чужую кровь, а затем напиться до беспамятства и провалиться в сон без сновидений.
Последнее, конечно, маловероятно, но попытаться стоило. Откуда-то Рудольфус знал, что подобным образом обнадёживает себя каждый из тех, кто однажды позволил заклеймить себя как какой-то домашний скот. Свою собственность владелец может использовать как ему угодно. Чувства и желания этой собственности в расчёт не берутся.
Кошмары не самое ужасное, что преследует их. Они хотя бы развеиваются. Не сразу, оставляя след на душе, но они забываются. Есть вещи, которые забыть, не стирая память, невозможно. Именно они стали роится, как назойливые злые пчёлы в голове Рудольфуса, пока он в компании брата и его друга спускался в холл, где уже собрались остальные. Вид у них, надо признать, был мрачный, как и мысли старшего Лестрейнджа.
Ничего не говоря, Пожиратели двинулись к выходу из дома. Дверь отворилась легко, будто только этого и ждала. На улице ожидаемо царила ночь, но в свете фонаря над крыльцом хорошо был виден ухоженный сад. Исследовать его и прилегающую территорию желания никто не изъявил, так что было решено просто аппарировать. Но ни первая, ни последующие попытки результатов никому не принесли.