И ведь подтвердилась плохая примета, связанная с этим числом!
За все время летне-осеннего перелета из-под Берлина до Сахалина, перелета трудного и сложного, через всю Восточную Европу и всю нашу с запада на восток страну, да еще с залетом в Монголию и Маньчжурию, где мы участвовали в боевых действиях против японских империалистов, полк не понес ни одной потери. А в начавшемся в этот день перелете, как назло, один из лучших наших летчиков, Толя Усов, при посадке, по своей халатности и невнимательности что ему, у него всегда все хорошо получалось! ошибся, завел самолет на вторую, недостроенную и, как оказалось, деревянную взлетно-посадочную полосу, на которую и поставил на «нос» свою «Ласточку», так ласково он называл свой Ту-2 с цифрой 27 на фюзеляже как-никак, больше года она верно служила усовскому экипажу. При этом часть остекления передней кабины Ф-1 разбилась, сама кабина несколько деформировалась, ее колпак не открывался, оказался заклиненным; находящие в кабине сам Толя, его штурман Лева Косенко и техник самолета старшина Ситченков не могли из кабины выбраться без посторонней помощи и, находясь в самых неудобных позах разве удобно пребывать в носу самолета, хвост которого смотрит почти в зенит? ждали «у моря погоды».
Неудачная посадка Усова была видна всем находящимся на аэродроме, в том числе и Дорохову. Он, не сдержав досады ведь ЧП! недовольно крякнул, высказал свое знаменитое «разгильдяй!» и помчался на первой попавшейся аэродромной полуторке к месту происшествия. Усов из своего трагикомического положения, представьте себе, что вы сидите на сиденье стула, поставленного кверху ножками, попытался доложить, почему такое случилось. Дорохов грубо перебил:
Все целы?!
Толя только головой кивнул: все, мол, целы
Дорохов, уже успокоившись, главное, люди не пострадали обошел самолет, посмотрел вверх на хвостовое оперение, разрушенное при пробеге по полосе, изобилующей ямами, буграми, разбросанными остатками строительного мусора, подумал: досталось бедному самолету Понаблюдал, как неловко выбирались из задней кабины стрелок-радист и воздушный стрелок. Постучал согнутыми пальцами правой руки по непривычно стоявшим чуть ли не вертикально створкам бомболюков, еще раз, покачивая головой, проворчал своё «разгильдяй». Снова приблизился к первой кабине, где мучился Толя, и, как бы отвечая на немую просьбу Усова оказать помощь в избавлении от неудобного положения, с некоторой долей иронии проговорил:
Раз сам сумел самолет на нос поставить, сам сумей и вылезти. Приказал шоферу, садясь в кабину полуторки: На КП!
Толю
Усова и его товарищей по несчастью, конечно, быстренько извлекли из кабины А вокруг «Ласточки» долго еще кружил грустный инженер эскадрильи Григорий Михайлович Болдин, близко к сердцу принимавший малейшие неисправности, незначительные поломки эскад- рильских, его, Болдина, самолетов. А тут винты погнуты где их выправишь, нужны новые. Хвостовое оперение разрушено, не восстановишь тоже где-то надо доставать. Кабина деформирована, ее остекление разбито дело поправимое Что делать?.. Никаких запасных частей нет и неизвестно, когда они будут, только ведь прилетели!.. А самолет восстанавливать надо
И восстановили. Проявили техническую смекалку, изобретательность, мастерство. Подумали: где, что и как можно сделать, отремонтировать. Сам Болдин вместе с техником самолета Ситченковым и механиком Саркисяном на транспортном Си-47 доставили винты в один из хабаровских ПАРМ (полевые авиационные ремонтные мастерские) там выправили; они же разведали, что на аэродроме соседней дивизии списывается разбитый самолет, а его хвостовое оперение уцелело, добились разрешения, сняли с того самолета, что надо было, и установили на усовский; приложили свои золотые руки к передней кабине, к ее остеклению и стала она как новая.
Через несколько дней Толя Усов, которого, казалось, уже трудно поразить мастерством своих техников, с удивлением осматривал «Ласточку»: ну что за молодцы наши чудодеи техники-механики! Машина-то как будто только что с завода, будто ничего с ней и не случилось!
Как это ни странно, но были-таки у Дорохова основания опасаться числа 13. И раньше это роковое число приносило крупные неприятности полку. Многим однополчанам помнится, например, недоброй памяти боевой вылет 13 июля 1943 года. Боевую-то задачу полк выполнил, но потерял тогда пять самолетов; большинство остальных летчики с трудом привели домой разбитыми и подбитыми, с убитыми и ранеными членам экипажа. А самолет замкомэска Беспалова непостижимо как Ивану Васильевичу это удалось пришел домой с отбитой консолью крыла и отсека элеронов, буквально на честном слове и на одном крыле. Болдин он скрупулезно вел записи боевых дел эскадрильи подсчитал, что в том вылете только его третья эскадрилья потеряла трех летчиков, четырех штурманов и стрелков-радистов, шесть воздушных стрелков. Всего семнадцать человек! Опытных, молодых, красивых! Вот чем закончился тот день войны для эскадрильи! Пусть даже случайно совпавший с числом 13.