Самолеты «Москва»
После разгрома немецко-фашистских войск под Курском и Белгородом, полтора десятка лучших экипажей самолетов Авиации Дальнего Действия из Дальневосточной Воздушной армии, в том
числе, на зависть друзей-однополчан, и наш, в начале сентября 1943 года были направлены на пополнение фронтовых полков, потерявших немало летных экипажей в тяжелых июльско-августовских воздушных баталиях. Наш экипаж был направлен в 6-й бомбардировочный авиационный полк, базирующийся на полевом аэродроме около заштатного, привольно раскинувшегося среди калужских лугов и лесов, городка Мосальска. В составе этого полка прошли мы до Берлина, а затем до Сахалина, провоевав август сорок пятого года в небесах Монголии и Маньчжурии.
Весной 1944 года наш полк переучивался на новейшую для того времени авиационную технику самолеты Ту-2 на одном из подмосковных аэродромов, возле местечка Малино, предназначенных для этой цели.
Наши летчики и техники заранее изучали материальную часть самолета и двигателя непосредственно на московском авиационном заводе под руководством специалистов конструкторского бюро А. Н. Туполева, который и сам частенько проводил с ними занятия.
Удивительное зрелище довелось увидеть им в заводских цехах, в том числе в цехе сборки, где уже готовые детали и агрегаты монтировались в одно целое боевой самолет.
Сложную технологию монтажа жизнедеятельных систем самолета, операций, требующие высокой точности и большого мастерства, выполняли двенадцати-, тринадцатилетние мальчишки. Им бы учиться в школах, зачитываться приключениями и подвигами героев книг Конан Дойла и Марка Твена, Пушкина и Лермонтова, Фурманова и Николая Островского, многих, многих книг других писателей. Им бы заниматься своими ребячьими делами, играть в свои ребячьи игры. А они строили новейшие бомбардировщики.
Правда, свое ребячье «нутро» нет-нет да и вырывалось у них наружу. То один другого ущипнет, то друг другу язык покажут, гримасу на своих умилительно-грязноватых личиках уморительную состроят дразнятся. А то, при малейшей возможности, дети же! начнут в чехарду, в прятки играть среди полусобранных самолетов. Или в «чику» «подфутболивают» маленький мячик, перевязанный нитками кусочек ткани или пакли из положенного по технологии сборки обтирочного материала. Кто большее число раз «подфутболит» мячик, не дав ему упасть на землю, тот и выигрывает.
Бригадирами у ребят мастера, опытные трудяги, большинство пожилых, седовласых, лет за шестьдесят. С любовью и отцовской заботой следили они за своими питомцами. И одобрительно-доброжелательно, когда прорывается ребячье, и строго-требовательно, когда дело касается сборки самолетов. Да они, эти убеленные сединами мастера, и в самом деле были как бы вторыми отцами своих «подчиненных»: собственные отцы почти у каждого их питомца были на фронте
Сложные чувства вызывали эти ребятишки. И чувство жалости к ним: ребята ведь детства не видят! И чувство сомнения: а вдруг они что-нибудь да не так сделают, где- то что-то не довернут, не дотянут, забудут установить, установят неправильно это же дети
Спросили у бригадиров: надежно ли ребята работают?
Надежно! ответили те. Ни одной рекламации из летных частей на качество сборки не поступило. Хорошие отзывы, благодарности были. Да они хотя и пацаны, и дети еще, но хорошо понимают, что не игрушки им доверено собирать, а боевые самолеты, на которых наши советские летчики, возможно, их же родные или знакомые, будут фашистских гадов громить. Разве можно тут плохо работать?..
И тогда новые чувства охватили наших летчиков и техников. Чувство гордости за трудовые подвиги иначе это не назовешь всех ребят нашей страны, кующих, как и те, что строили лучшие в мире самолеты того времени Ту-2, оружие победы, чувство уважения к этим мальчишкам.
Остальной состав полка где-то в начале мая перебазировался прямо на новый аэродром. От станции Михнево, куда мы прибыли поездом, нас довезли на открытых автомашинах до аэродрома, на окраине которого, у опушки леса, уже были развернуты палатки для проживания всего личного состава. Меня, как и многих штурманов, интересовали новые самолеты, о коих мы слышали много хорошего.
Поэтому, как только представилась возможность, я сразу двинулся на летное поле, где велись интенсивные полеты.
Когда я впервые увидел самолет вблизи, мною овладело чувство какого-то удивительного беспокойства и восхищения: неужели на таком прекрасном самолете мне доведется летать! Необычной формы, верхнеплан, с двумя килями, на тонких высоких стойках шасси, самолет казался воплощением изящества и скорости. Особенно красивым виделся он в полете: все в его конструкции было обтекаемым, не было ни одного острого угла или выступающей детали, даже дутик и тот убирался вовнутрь хвоста фюзеляжа. Удивляли своими
размерами двигатели. Они примерно в два раза превышали длину двигателей тоже воздушного охлаждения наших известных самолетов- бомбардировщиков ДБ-3 и Ил-4, так что коки винтов находились почти на одном уровне с носом кабины летчика и штурмана. И на земле самолет производил отличное от всех других самолетов впечатление. Что-то гордое и независимое было в его высоко поднятой передней части фюзеляжа. И рулил он необычно спокойно, солидно, важно, гордо: амортизировали только стойки шасси, колеса которых обкатывали неровности аэродромного поля; весь же самолет, казалось, плыл над землей на одной высоте, как бы бережно неся все, что находится в нем, и вооружение, и бомбы, и экипаж.