Батареи обошли город стороной. Ночью двигались по лесопарку Вабельская дача. Студебеккеры с гаубицами рассредоточили. Фары машин прикрыты синими колпаками с короткими прорезями. Включать свет нельзя. Опасались обнаружить себя. Лесная дорога петляет; в темноте можно наскочить на дерево. Чтобы вновь не нарваться на вражеских автоматчиков, выдвинули небольшое охранение и выслали вперед разведку.
Ефим Раухваргер предложил:
Берем карманные фонари. Ложимся на крылья машин. Включаем на несколько секунд свет, чтобы водитель мог продвинуть машину чуть вперед. И так короткими рывками проведем батарею к лесной поляне, где поставим на огневую.
Командир батареи ложится на правое, я на левое крыло первой машины. Позади нас, на других машинах, такую же подсветку осуществляют старший на батарее, командиры орудий. Интервалы между студебеккерами по полсотни метров.
Проковырялись всю ночь. Батарею удалось скрытно вывести в заданный район.
Огневые установили к утру.
По конной батарее
Мы расположились в десяти-пятнадцати метрах от нашего переднего края, протянувшегося вдоль полевой дороги, на краю лесного массива. Здесь разместился батальон 1115 полка. У пехоты благодушное настроение. Непосредственного соприкосновения с противником нет. Ясное утро. Сквозь кроны сосен пробиваются солнечные лучи.
Командир дивизиона, как всегда, озабочен:
Свяжись с огневой. Пристреляешь репера.
Подсаживаюсь к радисту. Он уже поймал с огневую. Крутим ручку вариометра.
По коротковолновой рации передаю на восьмерку:
Батарею к бою! Принимайте данные.
Передо мной широкое поле, кое-где недавно вспахано. Выбираю репер: поперек поля угол канавы, рядом отдельное дерево.
Харитошкин
решил побриться. Потом занялся завтраком. Как обычно, жареный картофель со шкварками и традиционные сто грамм.
Начинай. Поработай без меня.
Подаю команду. Первый снаряд лег довольно близко от репера. Делаю небольшой доворот, и наблюдаю облачко разрыва почти у угла канавы:
Записать установки: угломер, прицел. Репер номер один.
Вношу небольшие коррективы. Снова разрыв около одиночного дерева.
Установки Репер номер два. Докладываю:
Репера пристреляны. Установки записаны. Огонь вел гаубичными. Теперь можно и позавтракать у меня пшенная каша.
И тут неожиданно небольшое движение, какой-то шум. И вдруг прямо перед нами, на полном скаку по мокрой от дождя дороге конная батарея. Трехорудийная 105-ти миллиметровая. Немцы!
Не мешкая ни секунды (я у рации, расчет у орудий!) открываю огонь. По батарее! Не одним, а всеми четырьмя стволами «восьмерки».
Делаю доворот от репера:
Левее 0-10. Прицел шестьдесят четыре. Два снаряда. Беглый, огонь!
И по-прежнему точно по цели первые же разрывы по конной батарее. Прямое попадание во второе орудие. В коней и верховых.
Оказывается, они ночевали где-то недалеко от нас, в небольшом овражке. Когда начал вести пристрелку, немцы услышали разрывы, очухались и рванули на полном скаку из своего оврага. Где находимся мы, они не успели разобраться. Хотели, как можно быстрее проскочить, двинув по полевой дороге. Мимо нас, мимо солдат, которых не сразу обнаружили.
Невероятно! Сам не верю в удачу: батарея накрыта. Поражена в движении. Не удалось проскочить!
Немецкие солдаты повскакали с коней. Бросили орудия. Подбирают раненых. Рванули в сторону, в поле. Опомнились, и скорее ползком подальше от разбитых орудий, от упавших коней, от нашего огня.
А тем временем новая неожиданность. И не победные восклицания, а ругань.
Матерится командир батальона:
Кто стрелял? По моим солдатам? Кто вел огонь? Где эти пушкари?
Мне бы продолжать радоваться удаче. А я тороплюсь прикрыться. Знаю я эту пехтуру. От нее артиллеристам главные неприятности.
Поворачиваюсь к радисту:
Отключи рацию. Убери антенну! Отключись!
Теперь можно перевести неудовольствие батальонного на других. Как можно спокойнее, во весь голос поясняю:
Товарищ майор. А ведь огонь вели минометчики.
Кто-кто?
Неужели не в силах отличить артиллерийский огонь от минометного? Можно, казалось бы, понять, кто вел огонь. Пушечный выстрел резкий, бьет как хлыстом по голове. А мины летят мягко, выстрел у них глухой.
Доволен, что отвел удар. Огонь-то велся гаубичными. У них звук выстрела и шум от полета снаряда не тот, что у 76-ти миллиметровой пушки. Гаубичный снаряд шелестит, хлопок от выстрела глуховатый. Можно при необходимости и спутать со ста двадцатимиллиметровой миной.
Теперь очередь оправдываться минометчикам. А минометчиков поблизости нет.
Вроде они поспешили смыться.
Тут же двигаю в батальон, к солдатам. Надо выяснить, кого и как задело. Оказывается, задело двоих. Сравнительно легко. Их перевязывают, и они своим ходом направляются в санбат.
Теперь вижу, что, очевидно, поспешил с перестраховкой. Как быть? Возвращаюсь к командиру дивизиона:
Там ничего страшного не произошло. Легко задело двоих. Они лежали рядом с дорогой, по которой пыталась проскочить немецкая батарея. Огня по ней не открывали.
Командир дивизиона не разделяет моего оптимизма:
Сам же отказался. Теперь не рыпайся.
Но все же. Влупили здорово сходу. Такое не часто удается.