Советник любит проявлять свою осведомленность, сказал Курт. По своим убеждениям он напоминает фон Мольтке: не любит красных и пренебрежительно относится к нацистам. Фон Шелиа исполнен ко мне особым уважением после того, как узнал про мои встречи с послом. Чуточку ревнует, так как тоже хотел бы использовать меня в качестве информатора. Иногда я провожу вечера в обществе советника и его супруги. Похоже, что он рассказывает мне все, что знает, даже не стесняется иронизировать по поводу Гитлера.
Я докладывал о нем Старику, он согласен, что «Ариец» фигура перспективная, сказал Пауль.
Впереди, в просветах между деревьями, появилась пара, гуляющая с ребенком, и собеседники повернули в сторону от главной аллеи. Собственно, все уже было сказано.
Я немедленно начну действовать, сказал Вольфганг, возможно, придется выехать в Берлин.
Отлично, там и встретимся. Я найду тебя
В результате встречи у памятника Шопену Вольфганг через месяц был в Москве, представляя здесь несколько немецких газет. Но ему не долго пришлось поработать в советской столице.
В конце сентября 1933 года в Лейпциге начался процесс Георгия Димитрова, которого вместе с двумя болгарскими коммунистами Поповым и Таневым гитлеровцы обвинили в поджоге рейхстага. Германские власти не разрешили советским журналистам присутствовать на Лейпцигском процессе. В качестве ответной меры было решено выслать германских корреспондентов из Советской страны. Как-то утром заведующий отделом печати Константин Уманский пригласил на Кузнецкий мост четверых немецких корреспондентов. Среди них был и корреспондент «Берлинер тагеблат» Курт Вольфганг. Уманский принял журналистов в своем кабинете, с холодной вежливостью предложил сесть и кратко изложил причины, по которым должен был их пригласить. Сообщил им, что они немедленно должны покинуть Москву.
Билеты, господа, для вас заказаны, сказал Уманский, поднимаясь из-за стола.
Один из корреспондентов пытался задать какой-то вопрос, но Уманский остановил его движением руки:
Господа, большего я, к сожалению, сказать не могу. Государственные отношения должны строиться на основе взаимности. Обратитесь за разъяснениями к своему правительству. Благодарю вас, желаю счастливого пути!..
Растерянные журналисты, переглядываясь, топтались у подъезда. Все произошло так неожиданно! В германском посольстве еще ничего не знали. Прямо от Уманского поехали на Леонтьевский переулок, мрачные и озабоченные. Посол, ошеломленный известием, стал звонить наркому Литвинову. Секретарь ответила, что нарком уехал на заседание и вернется поздно. Она порекомендовала обратиться к его заместителю.
Ответ заместителя тоже был неутешителен. Он повторил фразу Уманского о государственных отношениях, основанных на взаимности. Посол опустил телефонную трубку.
Лучшее, что я вам, господа, могу предложить, это вместе пообедать перед отъездом
Время тянулось медленно. Курт сидел за обедом как на иголках. В тот день «Старик» Ян Карлович Берзин назначил ему встречу на четыре часа. Обед затягивался, и Вольфганг просто не знал, что ему предпринять. Наконец встали из-за стола. Все заторопились. Надо собрать вещи до поезда оставалось совсем мало времени.
Курт пришел к Берзину почти минута в минуту. От Леонтьевского было недалеко, но Вольфганг поехал сначала в противоположную сторону, пересел в другой трамвай Вынужденные разъезды по городу заняли время, и Вольфганг, только что неторопливо шагавший по улице, чуть не бегом ворвался в дом, где была назначена встреча с Берзиным.
Валя, прежде всего крепкого чая нашему взволнованному гостю! сказал Берзин, протягивая Курту свою крепкую, как у кузнеца, руку.
Нет, нет, благодарю! воскликнул Курт, а когда Валя вышла, продолжил: У меня полтора часа до отъезда в Германию. Нас высылают
Курт рассказал о последних событиях. Берзин весело рассмеялся, снова позвал Валю.
Пригласите Григория ко мне.
Появился Пауль, Берзин попросил Курта повторить свой рассказ.
Так это же здорово! воскликнул Григорий. Об этом можно было только мечтать!
Разговор продолжался всего несколько минут. Берзин сказал на прощанье:
Уверен, что в Берлине вас всех четырех теперь будут подавать как мучеников. Жертвы советского произвола Твои акции повышаются, Курт, желаю успеха! Значит, решено возвращаешься снова в Варшаву. Варшавский узел продолжает нас интересовать не меньше прежнего. Но главное теперь Германия.
Через день высланные корреспонденты приехали в Берлин. Их и в самом деле приняли в германской столице как героев, возвратившихся с передовых позиций ожесточенной борьбы. Вскоре Курт снова получил назначение в Варшаву, чтобы, как прежде, «представлять интересы» химического концерна и работать газетным корреспондентом.
Процесс в Лейпциге, из-за которого немецких корреспондентов выдворили из Советской страны, длился уже второй месяц. Болгарский коммунист Георгий Димитров вступил в схватку с фашизмом и с неодолимой страстью разоблачал в суде провокаторов и лжецов, цели истинных поджигателей рейхстага. Он бросал гневные слова в лицо судьям и прокурору, опровергал лжесвидетелей, доказывал и утверждал, что поджог рейхстага имел далеко идущие политические цели. Коммунистическая партия не причастна к поджогу, нелепо утверждать, что пожар в рейхстаге должен был якобы послужить сигналом для коммунистического восстания по всей Германии.