Перед ней лежал Кучерявый, механик с «Амура».
С замершим в горле криком Наташа попятилась, увидела за ножкой стола что-то блестящее, желтое, круглое... Она не стала поднимать. Знала, что это.
Морозов спокойно прошел через проходную, демонстративно неся пузатый портфель.
Целый день он провел, объезжая знакомых валютчиков, платя втридорога за доллары, фунты, марки, франки. Не брезговал и другой валютой. Домой не заезжал, вещи не брал, чтобы не привлекать внимания.
Сутулый, с хитрыми глазками, вертлявый охранник проверял вещи только у тех, кто шел в город.
Морозов уверенным шагом шел по дороге, ведущей к причалам, где был отшвартован «Амур». С болезненным любопытством смотрел на работающих, на крутые склоны берега, на такие знакомые картины, с которыми прощался если не навсегда, то надолго. Кто знает, под чьей фамилией и когда придется побывать здесь вновь! Как ни жаль, а уезжать надо.
Он свернул за угол огромного складского здания и остановился, словно громом пораженный «Амур» исчез. Пусто! Нет! Дырка! Причал сквозил пустотой. Впереди ничего, кроме синей черты горизонта.
Морозов побежал вдоль причала, проскочил между штабелями грузов к стенке, остановился у самой кромки, шарил взглядом по акватории, разыскивая свое спасение, надежду.
«Амур» не видел? хрипло спросил у проходившего швартовщика.
Дядя Миша остановился, понимающе посмотрел на элегантного моряка с пузатым портфелем.
Загулял, молодой? На доску объявлений не смотришь...
Где «Амур»?
Его ж час назад перешвартовали на двадцать первый. Ты объявления читай. Я и то все знаю...
Морозов ругнул швартовщика и сломя голову побежал на двадцать первый, проклиная свою рассеянность. Вчера был так поглощен батарейками, что пропустил мимо ушей объявление. Сходя на берег, не посмотрел на доску с напоминаниями. Рассеянность могла дорого обойтись. Надо же быть таким идиотом! В его профессии такие ошибки стоят дорого. Очень дорого!
У поднятого трапа стоял молодой пограничник со сдвинутой на затылок фуражкой. На одном боку тяжело висел пистолет в кобуре, на другом фляга в чехле. Вечернее солнце не припекало, но пограничнику было жарко в полушерстяной форме. Чтобы хоть немного остудиться и охладить гудящие ноги, солдат отошел на метр от трапа и стоял в луже, оставшейся после недавней мойки причала.
Загнанно дыша, Морозов спросил:
Досматриваете?
Пограничник осмотрел его с ног до головы, помолчал и спросил в свою очередь:
В чем дело?
Да я плавал... плаваю на нем. Опоздал.
Опоздавших не пускаем, бездушно ответил солдат. Прошу отойти от трапа. Запретная зона.
Друг! Будь другом! взвыл Морозов. Пропусти! Или вызови старшего! Мне вот так в рейс надо! Я тебя по приходу так отблагодарю век помнить будешь!
Не положено, насупился пограничник. Проходите, гражданин!
Слезы, навернувшиеся на выпуклые глаза Морозова, тронули
сердце первогодка.
Ладно. Вызову капитана. А то отблагодарю... Сильно надо.
Прошло несколько минут, прежде чем часовой у трапа заметил своих, досматривавших судно.
Мелешкевич! позвал он. Серега! Вызови капитана. Тут один опоздал.
Пожалуйста, подвыл Морозов. Умоляю!
Через пару минут над бортом появилось недовольное лицо капитана погранвойск.
Кто звал?
Товарищ капитан, козырнул часовой. Вас просили. Опоздал...
Товарищ капитан, чуть ли не рыдая, просил Морозов, я бармен. Морозов моя фамилия. Мне в рейс надо. Без меня там никто не справится, никто не знает, что где... Я товар никому не передавал, выручка в кассе. Что хотите, делайте, но пустите в рейс. Умоляю! Судно не может без бармена! Вы ж меня помните! Капитан долго рассматривал его, потом приказал:
Пропустить!
И тут же скрылся.
Мелешкевич! позвал часовой. Смайнай трап!
Сам не знаю, как получилось, обрадованно оправдывался Морозов перед часовым. Объявление проморгал. А там по базам, по делам...
Трап смайнали, и Морозов взбежал на палубу. Еще сутки-полтора, и он будет вне пределов. Вне досягаемости. Вне прошлого. Вне! И никакие Соввласти его не достанут! Потому что он будет вне
Закоулками, кратчайшим путем прошмыгнул в бар.
Здесь находился самый надежный тайник, в который можно было прятать так же спокойно, как в сейф Швейцарского национального банка.
По пути встречал ребят, девушек из обслуживающего персонала. Они стояли на переходах, следили за тем, чтобы никто из посторонних не прошел незамеченным. Сочувственно посмеивались, пропускали разнесчастного Юрку Морозова, не требовали объяснений.
Морозов хмыкал, вспоминая их плебейские рожи, вскрывал тайник и все больше верил в свою удачу.
По судовой трансляции объявили:
Внимание! Бармену Морозову срочно зайти в кают-компанию! Повторяю бармену Морозову срочно зайти в кают-компанию!
Морозов застыл, прошибленный холодным потом, руки задрожали, ноги стали ватными. Неужели все стало известно, и его ищут? Дверь на даче он закрыл? Наташку не видел? Нет. Кучерявого нашли? Ильяшенко раскололся? Кто? Как?
Прошло несколько секунд, прежде чем он догадался, что его вызывают для «фитиля» и заполнения таможенной декларации.