Да, этот магазин нельзя было назвать образцовой точкой торговли. Пузатая черная печка-голландка. Подслеповатое, мутное оконце. Провисший потолок. Два прилавка. На одном, в витрине, печенье, шарики дешевой карамели, баночки скумбрии в томатном соусе, брус масла. На другом небрежно брошены тюк серой сиротской материи той, которую когда-то называли «смерть прачкам», рулон полиэтиленовой скатерти; под стеклом мыло, одеколон «Кармен», галантерейная дребедень. Полки вдоль стен также не блистали изобилием редкостных товаров. Продуктовая сторона выстроила сдвоенную шеренгу бутылок трехзведочного коньяка с неаппетитным названием «конягы»; на флангах высились бастионы банок с той же скумбрией. Цельность этой картины нарушалась лишь лежавшей на нижней полке половиной буханки хлеба, которая почему-то была не отрезана, а отломлена. Рядом валялся длинный нож. «Зачем нужно было ломать хлеб, если есть нож?» подумал Андрей Емельянович, но эта мысль возникла и сразу исчезла, потому что прозвучал голос капитана:
А вот и вторая нога нашлась!
С выражением величайшей радости он оградил узкими полосами пенопласта неясный след на половице и тут же поднял
с прилавка какой-то комок, который оказался смятой десятирублевкой. Это уж было совеем непонятно. Тем более, что неизвестный, оставивший деньги, либо ничего не смыслил, либо ничего не опасался: рядом с купюрой капитан обнаружил четкий отпечаток ладони. На полке напротив в коньячной шеренге зияла брешь не хватало одной бутылки, а пирамида консервных банок была явно без вершины. Видимо, кто-то, перегибаясь через прилавок, чтобы достать бутылку и скумбрию, оперся левой рукой. Но с каких пор взломщики стали джентльменами и расплачиваются за похищенный товар? Даже Кулагин, поборов изжогу, вялой улыбкой поддержал общий смех.
В этот момент в сопровождении молодцеватого сержанта вошла худенькая вертлявая женщина в синтетической шубке, из-под которой виднелись полы атласного халата наверное, не успела переодеться.
Сержант вытянулся перед Пряхиным:
Гражданка Бекбулатова, товарищ подполковник. Продавщица. Никак не мог до них достучаться. Утверждает, что спала...
Женщина, пробежав взглядом по полкам, затараторила:
Да, спала я, спала. Что ж еще ночью делать? Потому ничего не знаю, никого не видела. Насчет продуктов могу сразу сказать: все цело... Ой, нет, бутылки коньяка не хватает! Вот сволочи, вот сволочи! Они воруют, а мне, выходит, платить!.. Вы обязательно запишите в протокол, что украли ее, а то на нас свалят... А все эти... с магнитофонами, патлатые. Глаза зальют и...
Минуточку, прервал ее Пряхин и показал на унылые полки с так называемыми промтоварами, из которых наибольшее впечатление производили связки резиновых сапог и покоробившиеся капроновые шляпы. Как, по-вашему, отсюда ничего не взято?
Ой, да не знаю я! Роза Ивановна сама промтовары учитывает. Однако скользнула внимательным взглядом по стопкам розовых рубашек, брюк, ученических фуражек: все это, казалось, лежало недвижимым с времен доисторических. Да кому оно надо, это барахло? Даром не возьмут, давно пора в уценку. А кладовую вы проверяли?
Склад? Нет, ждем заведующую. Пряхин посматривал на ее холеные руки. Скажите, вы вчера перед уходом уборку в магазине делали?
Конечно. Как полагается. Протерла прилавок, потом подмела пол.
И все?
А что еще? Уборщицы у нас нет, управляемся сами, так что извините.
А пол не мыли?
Вчера что было? Среда? Значит, нет. Через день пол моем.
Спасибо, сказал Пряхин. Идите пока домой, переоденьтесь, позавтракайте и никуда, пожалуйста, не уходите. Если понадобитесь, мы вас пригласим.
Он все поглядывал и поглядывал на часы ждал заведующую. Оперативники, уязвленные замечанием начальства, продемонстрировали чудеса расторопности: еще не было восьми, когда заместитель Пряхина майор Садыков, хитро поблескивая узкими карими глазами, ввел в магазин высокую женщину, состоящую, казалось, из полушарий, которые наплывали одно на другое. Краски, отпущенные ей природой, были, не скупясь, усилены и дополнены средствами современной косметики.
Вот, сказал Садыков, ужасно довольный собою. Заведующая магазином Роза Ивановна Чёртик.
Чер-тык, с раздражением поправила яркая дама. Окинула присутствующих брезгливым взглядом, будто они были виноваты в том, что обворован ее магазин. Что здесь у вас случилось?
У вас, мягко поправил Николай Павлович. Подполковник Пряхин. Уголовный розыск... Итак, товарищ Чертык, взломана дверь, по-видимому, с преступной целью. В этом помещении похищены какие-нибудь материальные ценности?
Она раздвинула в улыбке ярко-красные губы, и Кулагин подумал, что в этой женщине, черт побери, есть что-то привлекательное грубое, чувственное, но есть. Такие должны нравиться мужчинам, уверенным в своей силе.
Что вы, товарищ полковник! сказала заведующая. Какие тут материальные ценности! Одно название, что товар. Магазинчик наш плевый, заброшенный, снабжают от железной дороги, а мы к ней давно уже никакого отношения не имеем. Если и завезут что-нибудь стоящее в тот же день разлетится. Под прилавком не держим. Так что и говорить не о чем.