Нам необходимо собрать воедино все патриотические силы, убеждал Лисин своего собеседника. Нэп подтачивает Советскую власть. И мы должны ускорить этот процесс.
Хватит, решительно оборвал Петра собеседник. В двадцатом году вот такие интеллигенты продали нас. Вы отсиживались по углам, а нас бросали в тюрьмы. Мы баланду хлебали, а вы с комиссарскими женами покручивали. Теперь хотите с гепеушниками нас столкнуть? Не выйдет!
Лицо главаря покрылось пятнами. Он не на шутку рассердился. Это встревожило Лисина. Однако, вытерев вспотевший лоб, рыжеватый сказал уже тише:
Наше дело простое: обарахлимся и долой отсюда. Тем более, что нас уже начинают обкладывать.
В уезде нет пока сил, которые могли бы справиться с вами.
Из губернии пришлют.
Не слышно, чтобы против вас принимались оперативные меры.
Откуда вам известно? спросил главарь.
У нас свои люди в милиции.
Плохо работают ваши люди, иронически усмехнулся рыжеватый. У нас другие сведения.
«Значит, кто-то их информирует, подумал Лисин. Но кто передо мной Волкодав или один из его помощников?»
Машинально закусывая, Петр лихорадочно обдумывал свое положение. Лисина не так страшила смерть, как сознание провала операции. Погорячился на заимке у Фрола, надо было бы выждать немного. Однако отступать уже поздно.
Выходит, я рисковал зря?
Выходит, что зря, подтвердил, опрокидывая стакан самогона, главарь.
И мы ничем друг другу не поможем?
Ничем.
Тогда разрешите распрощаться.
Нет, подождите, дорогой поручик. Вот побудете у нас недельку гостем, тогда и отпустим.
«Что-то затевают», мелькнуло в голове у Лисина. Вслух же он сказал:
Надо так надо. Но как я объясню начальству свое отсутствие?
Сошлитесь на нас.
Я боевой командир, мог бы помочь вам.
Там видно будет... Пока отдыхайте. Здесь... и рыжеватый обвел рукой просторную, с закопченными стенами, избу.
Глава девятая
С ума можно сойти, говорил Боровков, размахивая руками. В городе и уезде хозяйничают бандиты, а мы сидим сложа руки, как будто Советской власти нет. Что же просить помощи у губернии?
До этого молчавший Парфен Трегубов сказал:
С этим успеется.
Успеется,
успеется. Дождемся, что повыгоняют нас отсюда. И правильно сделают.
Убитого опознал наш человек, которого мы устроили к Капустину швейцаром. Он вчера видел его в зале с кабинетами. В одном из них сидела компания. Туда заходил и Евстигней. Потом тот, труп которого нашли, был у Евстигнея на квартире.
М-да, значит это дело рук Евстигнея... А о Лисине что слышно?
Ничего.
Что пропал? встрепенулся Боровков.
Парфен не спеша докрутил цигарку, прикурил, потом ответил:
Не знаю. Уехал к Фролу на заимку и не вернулся.
Что ты предпринял?
Поручил розыск милицейскому посту в Кучумовке.
Может, Лисин все же прорвался к Волкодаву?
Может.
А где Шатров?
С Семеновым беседует. Упустил Семенов одного мужика тут...
Ох, сгубите вы меня, помощнички!
На самой окраине, у железнодорожного моста, жила знаменитая на весь город Настя Вострухина. Это была типичная базарная торговка, крикливая, напористая. Ее не однажды доставляли в милицию за спекуляцию и торговлю краденым. Но она умела выкручиваться и делала это довольно ловко. Занималась Настя и самогоноварением. Вечерами у нее дым стоял коромыслом. Приходили к ней в дом мужики не только ради мутноватого зелья...
Муж ее был замешан в деле Луковина и отбывал свой срок в красноярской тюрьме. Однажды Настя получила от него переданное верными людьми письмо, в котором он сообщал, что скоро приедет наведать свою любушку. Беспутная бабенка, которая и без мужа не страдала от недостатка мужского внимания, забеспокоилась. Поразмыслив, решила о предстоящем событии известить знакомого ей милиционера Якова Семенова. Тот жил неподалеку. Выслушав Вострухину, он сказал:
Ладно, как появится Гришка, беги до меня. Да об этом ни гу-гу.
И вот как-то вечером Настя прибежала к нему растрепанная, простоволосая.
Григорий пожаловал.
Где он?
Сидит в избе, ждет, когда я самогонки ему принесу. Я сказала, что сбегаю к Матрене Лучкиной.
Та что же, тоже гонит?
Гонит.
Пошли, сказал Семенов.
Но Гришка Вострухин был травленый волк. Он ждал жену, затаившись в сенях. Когда Яков Семенов с Настей шагнули через порог, беглец кинулся на улицу. Семенов бросился следом за Вострухиным. Была ночь, стояла чернильная темень. Выстрелив несколько раз наугад, Семенов вернулся в избу.
Пропала теперь моя головушка, запричитала Настя. Убьет меня Гришка.
Ты скройся пока куда-нибудь, посоветовал ей Семенов.
Куда скроешься? Под землей найдет. Он такой.
Наутро Семенов доложил о происшедшем Шатрову. Тот долго ругался, грозился отдать милиционера под суд. Яков стоял с опущенной головой. Когда о конфузе Семенова стало известно Парфену Трегубову, тот коротко резюмировал:
Ну вот и сошлись концы с концами. Сегодня как раз пришло сообщение из Красноярска.
Значит, точно бежал? догадался Шатров.
Куда уж точнее, помрачнел Парфен. Но дело все в том, что Луковин бежал из тюрьмы еще в апреле.
Ну, оперативно работают мужики, ругнулся Георгий.
Ладно. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь я уверен, что Волкодав здесь, в уезде. И бежал он вместе со своими дружками. Надо будет у Насти засаду сделать.