Под шершавой ладонью Елдышева рука Багаева намертво припаялась к кобуре маузера не шевельнуть. Нет света, нет дыхания
Стреляй! хрипел мужик, поднимаясь. Пореши заодно!
Елдышев, вздыхая, шел за Багаевым.
Сманули мальчонку Осиротили! ненавистно неслось им вслед. Убивать вас буду, жечь Чтоб она сдохла, ваша проклятая революция!
Ничего не пойму, сокрушенно говорил Елдышев. Лежал старик в землянке связанный, как куль. Не мы его связали, не мы мальчонку его гранатой растерзали Хоть убей, ничего не пойму, Иван Яковлевич.
Раз он лежал связанный, это меняет дело, задумчиво проговорил Багаев. Ты, тезка, потолкуй с ним. Наскоком, как я, такого сурьезного мужика за душу не возьмешь. Кто он такой, где живет, какая семья? И узнай имя парнишки.
А чего узнавать? Узнано Степан Степанович Туркин, тринадцать лет. И отец его, вурдалак этот, тоже Степан Степанович. Вдвоем тут на полустанке и живут: Степан Степанович да Степан Степанович.
Жили вдвоем, поправил Багаев. Ему теперь не прожить после нас и дня. Надо его забрать с собой. Уговори.
Я девок-то не умел уговаривать, махнул рукой
Елдышев, а этого как уговоришь? Постараюсь, конечно Вот вы бы поехали?
Багаев запустил пятерню в затылок:
М-да Поговори все ж таки.
Глава девятая
Хорошо ли твой сын послужил красным? спросил знакомец, обнажив сахарные зубы. Жеребец под ним плясал.
Хорошо, подтвердил отец, приближаясь. Жеребца уйми.
А куда ж ты идешь? спросил знакомец. С топором-то, на кого?
На тебя иду, сахарный, сказал отец, приближаясь. Убить тебя.
Ну, попробуй, смеялся тот: каждое движение топора сторожил позади казак с шашкой. Ну, давай, размахнись пошире!
Еще чего, сказал обходчик и метнул топор снизу вверх. Дурака нашел?
Лезвие топора врубилось в грудь всадника, задев концом открытую шею. Всадник пустил изо рта длинную черную струю и сполз с лошади.
Toпop дюже хорош, сказал обходчик. Струмент дедовский.
И никто его не услышал: ни тот, кто стоял рядом и стирал с шашки кровь, ни те, уже далекие, кого мотало сейчас в насквозь продуваемой теплушке, ни Иван Елдышев, который звал его с собой, ни Сергей Гадалов, который лежал рядом с Елдышевым, баюкая перевязанную руку, ни Иван Багаев, стоявший в кабине паровоза, никто его не мог услышать. Если бы эти люди оглянулись, они бы, возможно, увидели в степи огненный крест жарко горит просмоленная плоть дерева! Но эти люди не оглядывались: что позади, то позади. А впереди снова горбился подъем, и Багаев, злой, напружинившийся, крикнул машинисту:
Батя, сколько еще их на нашу долю?
Машинист подумал и хмуро нагадал, глядя во тьму.
На мою долю два, а на вашу, сынок, как придется
Состав с хлебом они привели в Астрахань ранним утром. Когда осталось совсем немного до Астрахани, Елдышев, выбрав минуту, обратился к Багаеву:
Товарищ начальник, прошу совета.
Давай, на советы я горазд.
Елдышев рассказал, что происходит в родном Каралате. Багаев насупился.
Ты же сам видишь, ребят я собрал боевых, но ведь молодежь, пороху и не нюхала! А нам еще раз идти.
Теперь понюхали, тихо заметил Елдышев. Потому и говорю: прошу совета, а не прошу отпустить. Где мне быть нужнее? Душа у меня неспокойна. О порохе мы заговорили Я в Каралате целую бочку его оставил, и фитилек рядом.
А почему сразу мне не сказал?
Хотел, да не решился Я военный человек, Иван Яковлевич.
Тоже резонно Вряд ли бы я поверил тебе сразу-то. А теперь видел в деле верю.
Благодарю, товарищ начальник
Есть, значит, хлеб у кулачишек
У нас, Иван Яковлевич, не кулачишки, у нас исстари богатейшее село.
Ладно, сказал Багаев, отпускаю. Я, признаться, глаз на тебя положил, думал забрать к себе в аппарат. Грамотных у меня мало, Ваня! пожаловался он. Протоколы пишут через пень колоду Чтоб свой, преданный революции человек да еще и грамотный это, брат, на вес золота. Как там Гадалов? Раненых навещал, а его среди них не видел. Оклемался?
Да как сказать? Кисть вспухла, жар Думаю, последние два звена от мизинца отнимут.
Ничего, злее будет, сказал Багаев. Но пусть дурака не валяет! Чтоб был в теплушке для раненых! А то знаю его Вознамерился, поди, скрыть и второй раз пойти с нами.
Есть у него такая мыслишка, улыбался Елдышев. Эх, молодо-зелено У всех, говорит, раны как раны, а у меня мизинец
Вот-вот! Передай ему мой приказ и будь свободен, сказал Багаев. Пожал руку Ивану, добавил: Держи там крепче революционную линию, товарищ. Если что сообщай, поможем.
По дороге к лазарету, в котором лежал дружок его Васька Талгаев, Иван забежал на базар Большие Исады, продал трофейные мозеровские часы. Купил пирог с требухой, кусок вареного мяса, фунт хлеба и
фунт комкового сахару. Подсчитал остаток хватило на фунт перловой крупы и пачку махорки. Крупой и махоркой дядьку обрадует
К Ваське его, как и в прошлый раз, не пустили, но сказали, что вчера он поднялся и сидел на койке. Иван передал через нянечку продукты, записку и, радостный, что друга не сожрал тиф, выскреб из карманов все, что оставалось в них, нанял извозчика и покатил на выезд из города. Здесь ему повезло нашлась оказия. Ночью он уже стучал в дверь землянки, с замиранием сердца ожидая дядькиного голоса. И скрипнула внутренняя дверь, и явлен был родной голос, и отлегло от тревожного сердца