В задумчивости он вышел на улицу. Можно успеть
ещё кое-что узнать.
Вехи больше Сини. Оно и к лучшему, надо привыкать к поселениям покрупнее. Дальше будут ещё больше.
Он обошёл все Вехи. А вот и покосившийся домишко у леса. Низенький плетень, калитка на одной петле держится.
В огороде копошилась пёстрая сухощавая фигура, пёстрая, потому что закутана вся была в какие-то цветные тряпки, в шерстяные лоскуты.
Здравствуй, бабушка Ненила! громко сказал Касьян.
Старуха выпрямилась, посмотрела на него. Седые космы торчат во все стороны. Глаза бледно-бледно-голубые, почти сливаются с белками. Губ нет, лишь прорезь рта.
Откуда знаешь меня? спросила она скрипуче, не ответив на приветствие.
На постоялом дворе мне тебя назвали. Сказали, ты пускаешь к себе постояльцев. Мне, может, придётся тут задержаться из-за тигра.
Старуха медленно помотала головой вправо-влево.
Врёшь. Не могли тебе так сказать. Никого я не пускаю.
Там и не говорили, что сейчас пускаешь, начал плести Касьян, я сам так подумал. Сказали, что раньше останавливался у тебя человек один. Мне и показалось
У меня? Останавливался? переспросила Ненила с недоумением.
Да, давно уже это было, сказали.
А, это Понятно. Давно. А они всё помнят, не забывают. Говори прямо, что притащился? Делать нечего? Любопытство заело?
Касьян решил сказать правду. Выдумывать он всё равно умел плохо.
Это не праздное любопытство. Расскажи мне об этом человеке. Мне это важно.
Он вытащил серебряную монету и показал старухе. Она взглянула без особого интереса.
Ишь ты расскажи. Дай-ка я сначала посмотрю на тебя.
Ненила извлекла откуда-то из лоскутов странный блестящий предмет и водрузила себе на лицо. Перехватила удивлённый взгляд Касьяна.
Устройство для улучшения зрения. Из далёких мест. Очки, называется.
И старуха воззрилась на него сквозь стёкла. В очках она была похожа на необыкновенную птицу с серебристыми вздыбленными перьями.
Что она в нём разглядела, было непонятно, но в конце концов согласно кивнула.
Ладно. Вреда в том не будет. Зайди.
Она ввела его в дом, в небольшую горницу, тёмную, увешанную пучками травы.
Старуха удивилась, почему он не захотел остановиться на постоялом дворе, и так напрямик и спросила, но он кратко ответил, что там ему дорого. Хотя это была неправда, деньги у него водились, сразу видно.
Ненила разумно рассудила, что ей дела нет до его блажи, и если он хочет отдать деньги ей, а не Фарелу, так тем лучше.
Она отвела ему место в сенях. Путник обмолвился, что скакал, почти не отдыхая, откуда-то издалека, то ли от Изберилла, то ли из ещё более удалённых мест. Дальше он не мог ехать, и лошадь устала, и сам он был утомлён, болен и подавлен чем-то. Несколько дней пролежал, почти не вставая.
Нелюдимая Ненила сперва немного жалела, что польстилась на деньги и впустила постороннего человека, но хлопот от него не было. Когда ему лучше становилось, даже помогал её кое в чём по хозяйству. Хотя видно было, что его шатает.
Он почти всё время молчал. Старуха подумала, может, потому он и не остановился на постоялом дворе, чтобы не донимали расспросами, которых там трудно избежать. Её же полностью устраивала эта немногословность.
Так постоялец прожил несколько дней, а потом началось это.
Что это? тихо спросил Касьян.
Старуха с неожиданным проворством повернула к нему голову. Её выцветшие глаза, и так увеличенные стёклами очков, ещё больше расширились, в них появилось выражение, напугавшее юношу.
Смерти! выдохнула Ненила.
Касьяна пробрал озноб.
Продолжай, попросил он.
странное коварство и странную злобу. Обычно волки и на скот не особо нападали, довольствовались лесной добычей, а эти искали даже не скот, а людей.
Убили рыбака, отправившегося рано утром к лесному озеру. Убили двух девушек, собиравших грибы. А когда они подобрались к дому, стоявшему на отшибе, и загрызли ночью семью из трёх человек, терпение жителей лопнуло. Но что делать, было неясно.
Кому-то от отчаяния пришло в голову, что волки появились почти одновременно с жильцом Ненилы. Пораскинули мозгами. Пришли к старухе порасспрашивать, не видела ли она чего подозрительного.
Ненила честно развела руками. Ничего такого она не замечала. Да и замечать, казалось, нечего. Постоялец лежал в сенях на топчане, головы не поднимал, трясся в ознобе.
Заглянули, посмотрели. Да, болен человек, не до волков ему. Посоветовали дверь запирать покрепче на ночь и ушли.
А к вечеру он спросил у Ненилы, заходил ли кто или ему почудилось? Ненила и выложила всю историю, и сколько народу уже погрызли, тоже рассказала. Он, казалось, не заинтересовался, плечами пожал, сказал что-то вроде: «ну надо же!»
И к стене отвернулся.
Ночью старуху разбудили голоса с улицы. Точнее, один голос.
Кому бы там быть, подумала Ненила. Сейчас, когда волки эти непонятные, люди не шляются по улицам ночью.
Она потихоньку выглянула в окно. Светил месяц, ярко освещал двор. На крыльце стоял её жилец. Перед ним был зверь, которого Ненила сослепу приняла за пса, но потом он двинулся, и она поняла нет, не пёс это.
Человек говорил, видимо, забывшись, довольно громко, резко, звуки его голоса её и разбудили.