Джулиано обернулся и увидел тщедушного старика в рваных сандалиях и залатанной, давно потерявшей цвет рубахе до колен. В руке дедок сжимал древнее изъеденное ржой копье, на которое опирался вместо посоха. Его голову покрывали остатки медного шлема с облезлым петушиным гребнем посредине. Обрадованный юноша, не раздумывая, схватил человека в охапку и радостно потряс, отчего шлем на лысом черепе старика заходил ходуном.
Ответь, старче, видел ты тут прелестную сеньориту с рыжими волосами, одетую в белое платье?
Старик прищурил один глаз и таинственно изрёк беззубым ртом:
Шудо, как хороша?
Джулиано кивнул головой.
И по грудям всё рубины, да аметисты?
Ну, не знаю, юноша неуверенно пожал плечами.
И плат шёрный, аки ношь, сзади стелется?
Да вроде было что-то такое
Ох и не свезло тебе, юный дон, старик трагически скривил иссохшие губы, театральным жестом подняв вперёд левую руку. Сие был призрак Гейи отвершенной, и встреша с ним сулит одни только несшастья и горести. И штобы их избежать, пошертвуйте строму Альберто пару рамесов на крушечку винца, за которой он благодарно помолится о вашем благополушии.
Изыди, старый бес! возопил запыхающийся от скорого бега отец Бернар. Не слушайте этого пьяницу, сын мой. Повадки его мне давно знакомы. Не первый раз видимся. Уж много лет он тут пасётся, бродит по руинам, точно призрак, деньги у всех на выпивку клянчит. Всё сказочки страшные рассказывает да добрых истиан запугивает.
У-у, маловерный! возопил старик, потрясая ржавым копьём. Узнаешь ты, что я не лгал, но будет поздно!
Идёмте, сын мой. Фиоре де Либерти вас заждался.
Но я её видел, настаивал юноша, уже без особой надежды продолжая искать девушку глазами.
Может и так, согласился монах от греха подальше, даст бог, ещё свидитесь. Конт велик, но красавицы, как блохи на белой собаке всегда на виду. Идёмте.
Глава 8. Школа Фиоре де Либерти
Фиоре де Либерти пребывал на уютной террасе второго этажа, выходящей во внутренний дворик палаццо, который занимала его школа. Маэстро наслаждался резко пахнущим чёрным, как дёготь напитком, попивая его из маленькой чашечки, и смотрел вниз на группу учеников, пропалывающих его многочисленные клумбы с цветами. Сиреневые глицинии водопадом спускались за плечами сеньора Фиоре, и вечернее солнце пятнало его седую шевелюру аметистовыми бликами. Чёрный глухой камзол на подтянутом теле был застегнут на все пуговки, белый воротничок и рукава с тонкой фларийской вышивкой выступали из-под него ровно на два пальца. Крючковатый, некогда ломанный нос де Либерти нависал над тонкой линией губ, придавая его лицу надменное выражение.
Казалось, маэстро совсем не обратил внимания на вошедшего монаха и Джулиано. Отец Бернар откашлялся и протянул сеньору Фиоре письмо Лукки. Мужчина небрежно принял документ, развернул, пробежал глазами ровные строчки и только тогда окинул юношу ничего не выражающими тёмными глазами.
Сеньор, вы можете занять любую свободную комнату на первом ярусе, где ещё остались места. Начнёте завтра в восемь, просьба не опаздывать, суховатым голосом сообщил учитель. Обед в полдень, ужин в шесть. Если я окажусь вами доволен, оставшимся временем вы сможете распоряжаться по собственному желанию. Воскресный день целиком принадлежит господу. Буду рад, если вы посетите службу в одной из церквей, вместо того чтобы затевать неуместные свары с учениками иных школ.
Спасибо, маэстро, Джулиано благодарно кивнул.
Не помня себя от радости, юноша быстро сбежал вниз. Заглянув в первую попавшуюся дверь и никого там не обнаружив, Джулиано бросил в угол мешок с вещами. Затем он отпустил монаха и, растянувшись на пыльном тюфяке, заснул, готовясь на утро сполна вкусить вожделенные плоды с древа познания.
Следующая неделя в школе маэстро де Либерти принесла Джулиано море разочарования и боли. Ранний подъем не стал для де Грассо трагедией, как любой житель провинции он привык просыпаться с первыми петухами. А вот ежедневные пробежки по городскому парку, подтягивание, отжимание и прыжки в длину отдавались с непривычки болью в мышцах.
После обеда маэстро Фиоре загонял учеников в маленькую библиотеку на втором этаже, где они подолгу сидели над пыльными трактатами прославленных мастеров фехтования, клюя носом и пытаясь не заснуть.
Часа в три юноши собирались в нижнем дворике, разминались и били деревянными палками соломенные чучела. Счастливчики отправлялись вместе с маэстро в тренировочный зал спаринговаться на тупых клинках, и оттуда долгое время долетал приятный сердцу юноши стальной перезвон.
Кроме всего вышеперечисленного, маэстро вменил Джулиано в обязанность подметание дворика и всей галереи верхнего яруса.
Стиснув зубы, де Грассо старался не ударить в грязь лицом, и чем больше он старался, тем больше от него требовал сеньор Фиоре. Джулиано сжимал кулаки, но стойко
терпел все выпавшие на его долю испытания. Больше всего юношу задевало то обстоятельство, что маэстро не спешил знакомить его с премудростями фехтовального мастерства. Казалось, сеньор де Либерти с самого знакомства невзлюбил Джулиано и придирался к нему по любому поводу. Закономерным следствием этой неприязни стала ежедневная огородная повинность де Грассо. Вместо того, чтобы после тяжёлого тренировочного дня растянуться на жёстком тюфяке, Джулиано был вынужден заниматься прополкой любимого садика маэстро, где, окроплённые его солёным потом, буйно цвели герани, цикламены и розы.