Дальний путь. Не приходилось мне с геологами по сугробам ездить. Зимой-то как искать? поинтересовался он. Все камни под снегом.
Нам не камни нужны, а ручьи. Мы гидрогеологи. У нас вместо геологического молотка пешня и вертушка, а вместо пробных мешков бутылки. Будем измерять: сколько воды из-под земли вытекает, и отбирать пробы на гидрохимический анализ.
Так вода сейчас замёрзла. Лёд ломать будете?
Ломать не строить, пошутил Сергеев. У нас на карте отмечены источники, относящиеся к земным разломам, там участки с незамерзающей водой. Их мы и будем измерять. Но поскольку мороз никого не щадил, придётся и лёд обкалывать.
А чего не летом? Легче ведь.
Летом тоже будем маршрутить, договор с вами у нас на весь сезон. Но сейчас данные надёжнее, поскольку в конце зимы ручьи и речки питаются из-под земли, а летом подземная вода смешана
с растаявшим снегом, с дождями, то есть разбавленная. И количество, и качество у неё другие.
Как разбавленный чистоган, ухмыльнулся каюр.
Во! воскликнул Горцев, поскольку маршрутов у нас будет много, давайте обзовём этот зимне-весенний маршрут «чистоганом».
Лучше уж «первачём», поправил Алёхин и пояснил: маршрут-то первый, да и первач и есть чистоган. Кстати, предлагаю чисто символически задобрить полевой сезон, добавил он, усмехнувшись, и вынул из внутреннего кармана плоскую фляжку. Специально прихватил.
Правильно говоришь, одобрил каюр. Раньше, когда шаманы были, перед большим делом духов задабривали.
Значит, поддержим традицию, хоть мы и не шаманы, согласился Пётр, разливая в приготовленную для чая посуду свою заначку.
Духов чтить надо. Нашим глазом их не узреешь, но мы-то у них как на ладони. Кто их почитает, того они не обидят.
Глухо звякнули кружки, и каюр, приподняв чайник, слегка плеснул в открывшийся вырез печки из своей кружки. Вспыхнуло пламя, загудела печная труба.
Хорошо гудит, произнёс он удовлетворённо. Будут у нас удобные места для стоянок.
Славентий, ты там ближе, ну-ка приподними чайник, попросил Алёхин и плеснул в огонь из своей кружки, пояснив: негоже и нам обделять вниманием невидимых хозяев тайги.
В ответ огонь в печке будто бы даже прогудел: «У-у-ува-ажу-у-у».
Мы ж вроде атеисты, усмехнулся Сергеев.
Так мы и не молимся, а просто блюдём традицию, настраиваемся на походную жизнь
Вообще-то, нашим современникам, черпающим знания из обрезанного мировосприятия и потому утратившим связь с Природой, несвойственна обрядность. Особенно в городских условиях. Конечно, там есть группы религиозных людей, пытающихся оградить своё бытие от кары небесной, но то отдельная каста. Нам, защищённым от стихий толстыми стенами, а от внезапных болезней скорой помощью, телесные опасности почти не угрожают. Мы начинаем чувствовать свою беззащитность и зависимость от Природы вдали от комфортной цивилизации
Караван из упряжек (по два оленя в каждой) растянулся по долине реки Токко, сжатой залесёнными склонами, почти на сотню метров. На нартах поверх тяжёлых ящиков с продуктами возвышались более лёгкие спальники, палатки и баулы с личными вещами. Передней упряжкой с самыми сильными оленями управлял Макитов, прокладывая колею для следующего за ним каравана. Он то присаживался на нарты, то соскакивал с них, на бегу командуя упряжкой, отводя её от препятствий и стараясь не допускать остановок, чтобы олени лишний раз не надрывались в глубоком снегу, сдвигая тяжело нагруженные нарты. В середине каравана высовывалась из мехового чехла голова самого маленького участника экспедиции, за которым зорко следила со следующей упряжки монументально невозмутимая мать, а замыкал караван младший помощник каюра. Собаки бежали сзади по свежей колее, либо когда караван выезжал на припорошённый речной лёд, забегали вперёд.
Ну а четверо полевиков с лёгкими рюкзаками за спиной, в которых лежало измерительное снаряжение и запас еды на день, шли отдельной от каравана группой. Каждые четверть часа идущий впереди делал шаг в сторону, пропускал следом идущих коллег, становясь замыкающим, и вместо трудоёмкого «пропахивания» снежного пухляка без усилий скользил по проложенному следу. Такой способ сохранял
скорость передвижения отряда. Время от времени они разделялись по двое для обследования распадков и притоков. Если обнаруживался талик (незамерзающий участок русла), то после его расчистки измерялась скорость течения, глубина и ширина потока, отбиралась проба воды, но чаще неглубокие ручьи были либо сухими, либо скрыты под толстым слоем наледи. Но это тоже отмечалось в полевых книжках, и на картах.
Талик
Очень быстро новизна первых дней полевого сезона перетекла в будни. День начинался в утренние сумерки с разжигания походной печки. Занимался этим обычно тот, кого мороз сквозь спальник, опускавшийся к утру ниже двадцати градусов, пронимал сильней. И когда воздух в палатке прогревался, а пар при дыхании становился невидимым, выползали из спальников остальные. Потом после завтрака и сеанса связи с базой, сворачивание лагеря и, перед самым выходом в путь, намётка следующей стоянки; днём километры снежной целины и речных торосов, измерение больших и малых водотоков с отбором проб; в полдень короткая передышка: «война войной, а обед по расписанию»; ну и под вечер расчистка снега под палатку, распаковка нарт, заготовка дров, ужин и другие хлопоты.