Тайга, море, человек
Рассказы
Павел Ткаченко
Редактор Владимир Вещунов
© Павел Ткаченко, 2018
ЛЕСНОЙ ЧЕЛОВЕК
Далеко за горизонт, во все стороны света раскинулись ослепительная зимняя белизна таёжного безмолвия. К центру этого нетронутого покоя гигантской гадюкой тянулась исковерканная борозда, в изголовье которой суетились мы два измотанных маршрутника.
Застряли мы в сугробах основательно. По вечерам едва хватало сил, чтобы расчистить полутораметровый снег под палатку и заготовить дрова на ночь. За пять последних дней тридцать километров! Если принять во внимание тот факт, что на дорогу мы использовали весь световой день (а это около десяти часов), то после несложных расчётов получалось шестьсот метров в час. Можно подумать, что мы ползли по-пластунски. Если бы Мы мчались на снегоходах. Правда, удавалось это лишь вначале, когда под резиновыми гусеницами мелькал утрамбованный ветрами наст и за день на нём оставались десятки километров ровно прочерченной колеи. А как только мы спустились с редколесного плато в густозалесённый распадок, наст исчез. Трехсоткилограммовые «Бураны» начали зарываться в рыхлое покрывало. Ровный гул моторов сменился надсадным рёвом, вместо дыхания воли мы обрели удушье каторги, а радость вытеснилась отчаянием. Маршрут, к которому мы долго и тщательно готовились, оказался под угрозой. Мы ещё не сдавались, упорно месили снег и вызволяли своих «коней» из плена, но всё чаще в наших эмоциональных возгласах проскальзывали намеки на тщетность усилий.
Здесь-то, в первозданной глуши, на исходе терпения и состоялось моё знакомство с Тимохой непримечательным внешне человеком. За полторы недели я привык, что кроме нас двоих вокруг никого нет и быть не может. Поэтому незнакомая человеческая фигура, показавшаяся вдруг из-за деревьев, была настолько неожиданной, что я даже слегка оторопел будто увидел не русского таёжника в зимней амуниции, а гвинейского папуаса в набедренной повязке.
Невысокий, широкоплечий мужик со спокойным зорким взглядом и поседевшей бородой, неторопливо переставляя широкие лыжи, подошёл к застрявшему снегоходу; невнятно что-то пробурчал собакам, подбежавшим обнюхать диковину, и уж потом, не изменяя интонации, заговорил со мной:
Эк, занесла тебя нелёгкая!.. Один буксуешь?
Вдвоём. Второй позади малость.
И далёко собрались?
Вёрст на пятьсот. Если вырвемся
Потом мы вместе гоняли чаи в палатке, делились новостями, вспоминали забавные случаи всё как обычно. Тут уж ничего не поделаешь. Куда бы нас не тянуло, где бы не носило результат всегда один и тот же: накопленное в душе требует выхода. Хотя в тайге, когда долго не видишь новых лиц, знакомство всегда интереснее, чем в других местах. По сути, это и не знакомство вовсе, а хорошая психологическая разгрузка и, кроме того, всегда полезно что-то узнать, чтобы облегчить дальнейший путь.
Да, всё, как обычно, но не совсем.
Один Тимохин поступок показался нам необычным. Когда мы уже укладывались спать, вдалеке раздался едва слышный лай.
На соболя лают, заговорил Тимоха о собаках.
До утра всё равно держать не будут, бросят, на правах бывалого человека отозвался из спальника мой коллега.
Не бросят
Погавкают с часик-другой и прибегут, опять буркнул приглушённый спальником голос.
Не-е
Когда я почти уже спал, Тимоха вдруг начал одеваться.
Ты чего?
Схожу, гляну Может, из-под фонаря стрельну
Некоторое время я прислушивался: не бабахнет ли? Но, не дождавшись, уснул.
Проснулись мы затемно. Трещал мороз; от печки веяло вселенским холодом; Тимохина лежанка пустовала. Пока мы разгоняли кровь в жилах, кипятили чай рассвело, и в палатку втиснулся ночной скиталец с подстреленным соболем в руках.
Ты что, всю ночь за ним гонялся?
Утра ждал Батарейки слабые, не видно было из-за веток.
Пришел бы поспал. Или побоялся, что собаки от добычи убегут?
Сказал бы караулить не убёгли б.
Мы молча уставились на Тимоху, но, видимо, выражения наших лиц были красноречивее слов, и он, прихлёбывая обжигающий чай, пояснил:
Нехорошо ведь: одним службу нести другим дрыхнуть.
Но они ж отдыхают, когда ты им жрать готовишь.