Ей оказалось не так просто пробиваться сквозь толпу, но у самых ступеней она все же догнал его и схватила за рукав.
Что ты тут делаешь?
Эдриан обернулся, глядя на нее совершенно новым, равнодушным взглядом человека, который уже все решил.
То, что обязан сделать каждый, кто не считает себя подлецом. Освободить невиновного.
Лавиния сглотнула. Как ему объяснить, что он решился на совершенное безумие?
Ты только навредишь Бэзилу Смиту сейчас, торопливо и сбивчиво заговорила она. Могут подумать, будто он в сговоре с тобой, и его снова станут судить за попытку побега. И сейчас вы далеко не уйдете, вас обоих застрелят
Презрительно фыркнув, Эдриан рванулся у нее из рук она только и успела удержать его за рукав. Тут распахнулась дверь, и конвоиры вывели Бэзила Смита. Наверное, на другой стороне тротуара ждал полицейский автомобиль, но Лавиния не успела обернуться и посмотреть.
Совсем близко раздались хлопки выстрелов. Одного из конвойных ранило, другой выхватил револьвер и выстрелил наугад, вслепую. Ему ответили, толпа заволновалась. Лавиния хотела вывести Эдриана из толпы, но его оттерли., и она увидела, как он упрямо рвется к зданию суда. В это время на ступени выбежал дядя Джонатан.
Он еще не успел снять мантию, всегда тщательно расчесанные волосы растрепались.
Должно быть, он заметил в опасной толпе сына, заметил его перепалку с Лавинией.
Вот он, прислужник богачей! выкрикнул молодой голос, в котором Лавиния, уде не способная даже пугаться, узнала голос Клода. Он годами отправляет по их указке в тюрьму борцов за правое дело! Он знает, что Бэзил Смит невиновен, что еще многие осужденные были невиновны, но ему важнее набить карман! Смерть ему!
Теперь Лавиния
заметила Клада: он стоял на крыше одного из автомобилей, оставленных близко к зданию суда. Кажется, именно туда пробирался Бэзил Смит и те, кто помог ему вырваться из рук конвоиров. Она снова обернулась к дяде, надеясь, что тот уже ушел, но дядя, спешно спустившись, стал отыскивать в толпе сына.
Смерть ему! снова раздался голос Кода. Лавиния увидела, что несколько человек вцепились дяде в мантию, кто-то с размаху его ударил. Дядя пытался вырваться. Из здания суда выбегали полицейские, но им было не пробиться к нему. И ей тоже, как она ни пыталась.
Нужно было действовать иначе. Она была недалеко от ступеней, и если привлечь к себе внимание Лавиния смогла-таки продраться к выходу и принялась кричать как можно громче, надеясь, что ее услышат:
Нет! Оставьте этого человека! Не будьте, как звери, вы же не убийцы! Оставьте его!
Ее не слушали, она снова принялась кричать, и рядом снова прозвучал хлопок. Лавиния едва сообразила, что это стреляют в нее. По счастью, она заметила, что еще какой-то человек увещевает тех, кто схватил дядю Джонатана, и его слушают, а между тем один из автомобилей, съехав с мостовой, стал распугивать толпу гудками, продвигаясь вперед, пока не оказался совсем близко от тех, кто был готов растерзать ненавистного всем судью.
Заберите их! крикнул сидевшим в автомобиле тот, в ком она, к необъяснимой радости узнала дядю Диего. Эй, парень! Иди к своему отцу! Пропустите его! Лавиния!
Не веря, что они спасены, она стала спускаться на едва державших ногах, собирая все силы, чтобы не упасть, и едва сдерживая истерический смех. И все же не могла не улыбнуться, когда увидела, что вместе с потрепанным, судорожно дышавшим дядей Джонатаном к машине подходит и Эдриан, тоже весь трясущийся, прижимающий кулак ко рту.
Дядя Диего распахнул перед ними дверцу машины.
Спасибо, пробормотала Лавиния. Она едва осознавала, что наверное, видит доброго старшего друга в последний раз, и улыбалась ему, и глядела в добрые черные глаза, стараясь его запомнить, покуда он помогал ей усаживаться. Он улыбнулся ей в ответ и захлопнул дверцу.
Кажется, все целы? послышался тонкий, насмешливый девичий голос. С места рядом с водителем им улыбалась Фиби, а за рулем сидел Эдмунд.
Песня о родине
Это рассказал ей сам дядя Джонатан, хотя и не признавал, что осудил дядю Диего несправедливо. Рассказал, чтобы попросить Лавинию пока не появляться у них в доме.
Ты все это время общалась с таким опасным человеком, а я и не знал. Прости, но я больше не могу доверяить тебе и подпускать к своей семье.
Кажется, тетя Мэри и Фиби были того же мнения. Эдриана же дядя Джонатан срочно услал, как он говорил, «к дальним родственникам» не уточнив, куда. Наверное, опасался, что тот все-таки связан с заговорщиками. Лавиния убеждала его в обратном, хотя, если честно, уже сама не была уверена, что права. Но поговорить с Эдрианом она не успела. Как же он будет один, у чужих людей, после пережитого потрясения?
Она понимала, что не имеет права опускать руки, что должна убедить дядю Джонатана поверить ей, что обязана удержать Эдриана от опрометчивых поступков. «Но сумею ли я? Не слишком ли я много насебя беру? Ведь, когда я могла бы замеить неладное, меня отвлекал роан с Эдмундом. Да, пото ему понадобилась помощь, но я могла бы и Эдриану уделять внимание! И потом А действительно ли дядя Джонатан может мне доверять? Если Клод снова появится в моей жизни, как я поступлю?» Неужели, зная, что он и дядя Диего хотят организовать побег невинно осуденному, она бы вмешалась? Но страшная, озверевшая толпа, терзающая дядю Джонатана, толпа, где все как будто стреляли во всех, не шла из головы. Борьба за правое дело едва не обернулась зверством. «Готова ли я согласиться на зверства? И способна ли донести, чтобы их предотвратить?» Ей не хотелось тэого знать. Но жизнь постоянно сталкивала Лавинию с тем, о чем не хотелось бы знать слышать, видеть, думать.