Она поднялась по широким ступеням. Извилистые линии ветра знак хранителя города, начертанный в моноптере мерцали неровно и рвано. Светящиеся нити узора будто истончились. Они то притухали, делаясь почти неразличимыми, то разгорались с новой силой. Тело жреца, которому Лландер перерезал горло, оттащили далеко в сторону, но часть окружности все еще заливала черная, начавшая запекаться кровь. Канефа, позвавшая Эрну на помощь, действовала так спокойно и равнодушно, как будто проделывала подобное множество раз. Оторвав полы одеяния убитого жреца мертвецу они всё равно были без надобности она разделила ткань надвое и протянула половину Эрне. Эрна медлила. Её пальцы дрожали. «А ну, не раскисать! прикрикнула она мысленно на них, Нашли время!»
Онгхус Ар стоял спиной к уцелевшим светильникам, сложив руки на груди. Его лицо оставалось в тени, но Эрна знала: он смотрит и оценивает, насколько она полезна.
«Чистюля», бросил ей несколькими часами раньше Лландер. Казалось целую вечность назад. Теперь ей ли страшиться испачкаться? Эрна помедлила еще мгновение и принялась за дело. Вдвоем с Канефой они, насколько могли, убрали загустевшую лужу. Поверхность камней все равно осталась темно-бурой, с пятнами и разводами, а щели между отесанными булыжниками выделялись чёрным. Сквозь них упрямо пробивалось свечение голубых линий. Онгхус Ар посмотрел на них и скривился.
Паршиво постарались. Ну да ладно. Приступаем.
Обычно ритуал нового года посвящения города новому хранителю проводился в один из весенних дней.
С первыми лучами солнца пышно украшенный Йарахонг заполняли разодетые толпы, смех, музыка, радостные возгласы. От храмов двух богов, прежнего хранителя города и нового, выступали шествия с богато убранными повозками: божественные символы, ленты, ранние цветы. Тысячи людей сопровождали их. Жрецы и послушники всех храмов благословенного Йарахонга, а также множество паломников, желающих посмотреть на красивейшее событие года хотя бы одним глазком. Оба шествия неторопливо двигались по спирали через весь город и встречались в самом его сердце возле колоннады-моноптера. Там звучали торжественные речи и разыгрывался традиционный спектакль, из года в год напоминающий об истории города, войне с мраком и счастливом избавлении. После этого жрецы бога, выбранного новым хранителем, проводили яркий ритуал, больше похожий на танец, в котором каждый жест и каждый голос выверены и прекрасны.
Сегодня всё было иначе.
Ни смеха, ни цветов, ни восторженных криков. Их заменяло мерцание огней в фонарях, скверно убранное кровавое пятно под ногами да четыре неподвижных тела, оттащенных в сторону. Одно из них мертвое, а другие, возможно, на грани смерти. Эрне впервые показалось странным, что мудрый всеведущий бог Ахиррат и глава Онгхус Ар не пошли таким простым
и красивым путем, а выбрали иной, извилистый и жестокий. Эта мысль была недостойной, грязной. Эрну зазнобило, и она обхватила себя за плечи, но увидев, что на нее смотрят, заставила себя опустить руки и выпрямиться. Она подумает об этом позже, когда окажется одна.
Ту часть обряда, в которой жрецы предыдущего хранителя обесцвечивали и снимали старый знак, они пропускали. Совершать это было некому, да и вряд ли бы служители ветра согласились на такое. Онгхус Ар говорил, что та часть и прежде была лишь формальностью, пустым проявлением вежливости, и не влияла на результат. Все должно было сработать и так, хоть с ней, хоть без нее. Божественная сила предвидения не могла ошибаться.
Эрна с опаской перешагнула внешний круг линий, вновь сиявший ровно и чисто. Она ждала, что Инаш, владыка ветра, покарает ее за святотатство, но Ахиррат хранил свою жрицу, несмотря на недостойные мысли. Ей лишь почудилось, что голубое свечение легко, будто перышком, щекотнуло ей лодыжку.
Эрна уверенно заняла положенное место в узоре. Она заучила порядок ритуала от начала до конца и могла повторить свою роль даже во сне или с закрытыми глазами. Девять человек на равных расстояниях друг от друга между первой и второй окружностью и один в центре, как проводник божественной силы.
Онгхус Ар заговорил размеренно и гулко. Он выговаривал одну за другой традиционные фразы, обращаясь то к Инашу-ветру, то к Ахиррату-провидцу, то ко всему Йарахонгу, раскинувшемуся вокруг. Воздух сделался тяжелым и душным, как перед грозой. Стеклянные светильники качались на своих цепочках, огоньки в них то почти затухали, то разгорались с новой силой. Линии знака прежнего хранителя побледнели, истончились и исчезли. Силы медленно, будто нехотя, собирались вокруг моноптера. Эрна не видела их, но ощущала всей кожей, каждым вставшим дыбом волоском. Воздух дрожал, как над нагретыми в полдень камнями.
Эрна стояла на своем месте, выпрямившись и раскинув руки в стороны. Её ладони двигались как положено, изо рта выходили заученные слова и звуки. Сердце колотилось лихорадочно, как птица в клетке, и Эрна никак не могла его унять. «Что-то идет не так, билось в ее мозгу, что-то неправильно». Напряжение нарастало, свивалось в плотный комок, забивало лёгкие. Она проталкивала в себя воздух через силу вдох, ещё один, ещё и чувствовала, что слабеет. Еще немного, и ей не достанет сил вдохнуть. Голова Эрны закружилась, перед глазами все поплыло, в груди закололо. Она испугалась, что сейчас упадет, но внезапно всё закончилось.