Почему это я не могу тебя бросить? зло спросил он. Мы уже взрослые, каждый из нас волен строить свою жизнь, как пожелает.
Ты свою жизнь не строить будешь, а разрушать, Антоша, Ирэн схватила его за руку и прижалась к ней холодной щекой. Глаза ее смотрели печально, и печаль эта резала как бритва. Я ведь твоя сестра, я тебя хорошо знаю
И Авель был братом Каину, знаешь ли, пробормотал Антонин, вырывая ладонь из сестриных пальцев и отходя от нее.
Ирэн ничего не ответила только все смотрела и смотрела. Антонин отвечал ей тяжёлым взглядом, молчал и думал в который раз о том, как удивительно не похожи друг на друга они были. Может, если бы мать дала ей другое имя, они вместе сейчас бежали бы из Парижа навстречу новым возможностям? А если бы он не был Антонином, то ему и в голову не пришло бы бросить семью по зову магнетического англичанина с алыми искрами в темных глазах?
Ты трус, Антоша, наконец
прошептала Ирэн.
За эти слова Антонину захотелось ее хорошенько ударить, но вместо этого он сгреб сестру в охапку и крепко обнял до хруста в костях и сдавленного вздоха. Так они простояли много бесконечно долгих минут. Через открытые окна доносилось монотонное пение сверчков, во дворе едва слышно шелестела листва платана, а где-то далеко, в прохладном вестибюле старого дома кричала женщина, обнаружившая на полу безжизненное тело уважаемого кюре.
На круглом обеденном столе лежала, источая соблазнительный аромат свежей выпечки, буханка белого хлеба с золотистой корочкой.
Не говоря ни слова, Антонин отпустил Ирэн, ушел в свою комнату и быстро собрал все самое необходимое. Он был привычен к внезапным переездам и знал, что каждая лишняя вещь в багаже будет причинять ему боль, воскрешая в душе воспоминания о прошлой жизни. Поэтому а ещё потому, что он не хотел задерживаться ни на минуту чемодан Антонина был до неприличия лёгким, и когда он вышел с ним в гостиную, то подумал, что с тем же успехом мог покинуть дом, прихватив с собой только деньги и волшебную палочку.
Ирэн сидела за столом, сложив руки перед собой. Антонин, поразмыслив немного, подошёл и вытащил из хлебницы злополучную буханку.
У вас ещё есть, что поесть, а я вот могу проголодаться, ухмыльнувшись краем рта, Долохов зажал ее под мышкой.
Сестра не ответила. Досчитав до десяти, Антонин резко развернулся на каблуках и зашагал прочь, к выходу, чтобы никогда больше сюда не вернуться. Грудь согревала лежавшая в кармане рубашки записка с адресом гостиницы, где его ждал Том Марволо Риддл.