Эх вздохнул Никифор, задумчиво глядя куда-то в пол, годный ты парень, Андрей. И куда теперь бежишь? Что от Лютецкого подальше, это понятно. Но направление-то какое?
Насторожившись, я покосился на Никифора. Тот смотрит с интересом, глаза прищурены, как у кочевника, который всматривается в закат сквозь песчаную бурю.
Вам зачем знать? спросил я прямо.
Что бы понять, могу я тебе кое-что доверить или нет, неоднозначно ответил дед.
Ясности это не прибавило, я покосился на свой рюкзак у ног на полу. Мелькнула мысль, что дед тянет время, а сам уже вызвал служебников. Может по смартфону. Раньше по ним можно было связываться с любой точкой мира, а не как теперь: только с кем дадут.
Я подобрался, готовый в любой момент забросить рюкзак за спину и стартовать. От Никифора это не укрылось, он закряхтел и высунул из-под себя ногу со словами:
Не ершись, Андрей. Не собираюсь я тебе вредить. С твоим отношением к Лютецкому я согласен. Хапуга он. За двадцать пять лет мог бы восстанавливать мир по крупице. Так вот, парень, скажи мне, куда ты идешь. Хорошенько подумай, парень.
Завершил фразу Никифор приглушенно, взгляд стал внимательным и пристальным, как у опекуна, когда проверял домашнее задание по креативности. В момент побега я прикидывал, двинуться севернее, по рассказам там хотя бы не так жарко и нет пустыни. Это куда лучше, чем перебраться в другой град и ждать, пока служебникам Лютецкого не приспичит выслужиться.
Поизучав Никифора еще немного, я коротко сообщил:
На север.
Шипение концентратора затихло, система перешла в накопительный режим, а Никифор произнес негромко:
Хорошее решение, парень. А теперь послушай, что я тебе скажу.
Выражение его лица сделалось таким же, как у опекуна, когда меня мелкого учил уму-разуму.
Север не так прост, продолжил он. Страна у нас большая. Очень. В Красном граде тебе об этом вряд ли рассказывали. После коллапса система информационного контроля расцвела буйным цветом. Так вот. Был у меня друг давненько. Перед коллапсом он уехал на севера. Общались по смартфону, пока общий интернет не запретили.
Кивая с пониманием, я уточнил:
На север, в смысле в старую столицу?
Никифор отмахнулся.
Да какой же это север? Вам и правда там ничего не рассказывают. Нет, парень, север наш сильно дальше. И больше. Друг мой жил у Печоры в каком-то Не помню, граде. Его после коллапса затопило.
Печора это град? спросил я из вежливости, поскольку рассказ деда стал напоминать бред.
Никифор покачал головой.
Река. Про реки знаешь?
Знаю. Читал.
Ну вот. Река затопила все, что
там было. Но главное другое. Дружище присылал мне картинки после коллапса еще несколько лет, пока общий интернет совсем не отвалился. С деревьями, парень. И кустами. И мелкой люцерной.
Дед наклонился и заглянул мне в лицо с надеждой и тревогой, а я отодвинулся. Уверенность, что Никифор на старости лет двинулся умом, крепла.
Снова взяв капсулу с воздухом, я немного вдохнул и, убрав на каменный куб, проговорил аккуратно:
Всем хочется верить в волшебный остров или сказочную страну, где все хорошо.
Лицо Никифора искривилось досадой, а я с сочувствием развел руками. Человеку, который видел мир до превращения в пустыню, сложно его принять. Даже если прожил в нем двадцать пять лет.
Мотнув седой головой, дед произнес убежденно:
Не смотри на меня как на чокнутого, парень. Я видел эти картинки. На севере есть зоны с мягким климатом. Знаю, звучит безумно. Выветривание, опустынивание, нехватка воды, углекислый газ. Все это знаю. Но что, если где-то сохранилась зона, где жизнь все еще цветет?
На это я только терпеливо покивал. Со старика нечего взять, живет прошлым и надеждами на невозможное. И ищет свободные уши. Но оставаться дольше опасно, кто знает, когда заявятся служебники. А они заявятся, это первый постоялый двор после на пути от Красного града в северном направлении, его они точно отработают.
Я глянул на часы, начало десятого вечера. А дед поморщил губы, взгляд остался таким же внимательным и тревожным.
Не веришь? спросил он с горечью.
Я ответил максимально аккуратно:
Если бы эта Печора существовала, разве Лютецкий об этом бы не знал?
Может он знает, предположил дед, но держит в тайне, чтобы не потерять власть и влияние. Представь, что будет, если такая территория существует и люди о ней узнают?
Покосившись на зеленые деревца, траву и кусты под сводами подвала, я прикинул. Здесь около сотни квадратов зарослей, и уже выглядит впечатляюще. Если бы где-то росли километры такого, да еще в естественной среде, это была бы революция. Жаль только, что растет оно в воображении Никифора.
Вот же рожа неверующая, не выдержав, рявкнул дед. Я ему тайну отрываю. Секретом делюсь, а он харю кривит.
Я хрустнул шеей и ответил терпеливо:
Не обижайтесь, Никифор. Я первый, кто хочет, чтобы это оказалось правдой. Но даже если в двухтысячных такая земля существовала, сейчас она пустыня. Без пчел оазис не сохранить. Даже с ручным опылением. Это капля в море. Ее еле хватает на Красный град. Вся наша страна обрисована на карте, которую я сам много раз видел на этаже обучения. И заканчивается она слева Ново градом, справа Казна градом, а снизу Красным градом, за которым Темное море. Это даже дети знают.