Никифор, вроде, на людоеда не похож, впрочем, как они выглядят не знаю. Так что пожал плечами и последовал в подвал. В случае чего от деда отбиться как-нибудь сумею.
Дрожжевая лампа освещала
бледным светом густую темноту, в которой серебрится седой затылок деда, сырая прохлада холодит кожу, и я непроизвольно напряг мышцы. Но пришлось довериться и спуститься за дедом Никифором метров на десять.
У вас не подвал, а целый бункер, заметил я, глядя на его макушку.
Сейчас поймешь, почему, отозвался он.
Через несколько секунд мы шагнули на утоптанный грунт, дед отошел куда-то влево, щелкнуло, нос мой защекотало сочностью, которой здесь быть не может. Через секунду подвал залило теплым розовато-желтым светом, а моя челюсть отвисла.
Офонареть!
Подвал действительно оказался бункером квадратов на сто, сто пятьдесят. У левой стены натуральный генератор, а по остальным баллоны, к которым подведены трубки из концентратора, тот тоже у левой стенки. А в середине бункера зелень. Настоящая живая, зелень. И не только трава, вроде мятлика, который почти не цветет, а настоящие цветы, кустики и даже дерево. Два дерева. Маленьких, но с зелеными листьями. В живую я видел только мятлик на зеленых фермах Оазис-Техно. Его ярусами выращивают для производства кислорода, как и фитопланктон прохлорококус. Этих Лютецкий производит в фотобиореакторах. Но даже на зеленых фермах я не видел деревьев.
Они настоящие? втягивая до сладости свежий воздух, спросил я и шагнул к деревцу, тоненькому, едва с меня ростом, но с гордо растопыренными ветками и листьями.
Лицо Никифора довольно просияло, он снова откусил от картофелины и кивнул.
Все живое.
Осторожно я коснулся листа прохладный, гладкий. Присмотрелся, внутри зеленые прожилки и ячейки. Создать такое в бункере невозможно.
Впечатленно выдохнув, я развернулся к деду и спросил:
Как вам удалось? Тут же целое состояние.
Причмокивая картошкой, Никифор покивал и ответил:
Как видишь, у меня тут кислород. А стоит он, много, сам знаешь. Приторговываю.
Но зелень! Зелень откуда?
Отовсюду, многозначительно проговорил дед и помахал в сторону, где стоят два старых, обитых тканью кресла и каменный куб между ними в качестве стола. Пойдем, парень, присядем.
Моя остановка затягивалась, что не очень хорошо. Я планировал двигаться еще часа три-четыре по барханам, чтобы добраться до следующего постоялого двора и там передохнуть. Если верить карте и Михе, это как раз и есть двор Сопочки. А до него десять верст. Но подвал Никифора слишком большая ценность, чтобы от нее отмахнуться, а значит стоит задержаться.
Ладно, уговорили, согласился я и расположился в кресле напротив деда, который успел притащить две переносные кислородные капсулы. Такие в дорогу берут те, у кого на них есть средства. Или кто сумел раздобыть.
Он приложил маску капсулы к носу и чуть открутил вентиль, послышалось негромкое шипение, Никифор вдохнул полной грудью. После чего закрутил вентиль и предложил:
Подыши свежим воздухом. В Красном граде, поди, смрад и смог. А тут суховеи и песок. Тоже духота. Ты даже не знаешь, наверное, что такое свежий воздух. А какой он после дождя Сладкий, чуток землистый, но легкий и бодрящий. Ммм
Дождя я и правда не видел, поливы зеленых ферм Оазис-Техно осуществляет искусственно, и ту воду человеку пить нельзя, она годна только для растений. Кислород, как сотрудникам корпорации, нам выдавали раз в пару недель вместе с пайком. Такую-же маленькую капсулу, как принес Никифор. Я растягивал ее на несколько дней. По этажам ходили слухи, что у Лютовского в пент-хаусе кислород круглые сутки, но в такое поверить непросто, когда из окна двадцатого этажа простирается пустыня и в форточку дует обжигающий суховей.
Не робей, Андрей, подбодрил дед и сделал жест, чтобы я приложил маску к лицу. У меня настоящий луговой воздух. Без химии и примесей. Я видел, как ты тянешь носом. У тебя ген-мутант?
Напрягся я моментально, кулаки сжались, на деда я зыркнул мрачно, готовый к тому, что он вытащит из-под кресла арбалет. До коллапса инсектицид, которым опрыскивали растения против вредителей, считался безвредным. Но потом стали рождаться дети с особенностями. Про свой нюх я понял, когда в три года учуял дрезинный запах служебников на лестнице. Но рассказывать не стал даже опекуну. Когда у мальчишки в детской группе засветились глаза, воспитатель заохала и вызвала служебников. После этого мальчика никто не видел. Так что я решил и дальше молчать о том, что за сотню метров чувствую, как пахнет зелень с зеленых ферм. На мое счастье, активно начала развиваться артефакторика, и внимание население переключилось с выявления носителей гена-мутанта, на перепродажу артефактов. К люксовым артефактам доступ был и есть лишь у верхушки, но обычные можно хоть и за дорого, но раздобыть у перекупов
и кочевников.
Никифор покачал головой и жестом показал, чтобы я успокоился.
Не ерепенься, парень. Не сдам. Как скрыл от служебников своей ген?
Ещё раз я оглядел деда. Он уже много раз мог меня прибить, но не сделал этого. Так что, не разжимая кулака, я ответил:
Менял анализы.