Перед глазами мгновенно предстал маленький харен. Недовольный, мрачный и с испуганным взглядом. Где-то на фоне почти неуловимо обозначился силуэт госпожи Менвиа, и Майяри стало очень и очень жалко мальчика.
Ну мимо бы я пройти не смогла, честно призналась она.
Во! наставительно протянула Рыжжа. Вот народятся у него ребетятки, а пригляду за ними не будет. Неужто сердешко за них не болит?
Сперва Майяри послушно представила ораву сероволосых малышей с печальными испуганными глазами, а затем возмущённо посмотрела на женщину. Она тут вообще-то терзается, вернуться или не вернуться ей вместе с хареном в Жаанидый, а не выйти за него замуж или не выйти!
Да ты погодь-то с плеч сбрасывать, Рыжжа лукаво улыбнулась. К разумению прислушайся, и постучала девушку когтем по груди.
Та с запозданием припомнила, что разумение, по мнению гавалиимцев, обитало не в голове. Но её «разумение» лишь бестолково металось и ничего дельного не подсказывало.
Домыв горшки, Майяри вышла из избы, чтобы немного отдохнуть от шума и всё же попытаться принять решение. Улица встретила её темнотой, поднимающейся от земли голубоватой дымкой и ярким светом звёзд и светил. От деревьев шло слабое голубое, оранжево-красное и жёлтое сияние, а меж их корней подмерзали синеватые лужи. По деревне всё ещё разносились весёлые голоса и смех молодёжи. Мечущаяся душа почувствовала долгожданное умиротворение, и Майяри наконец-то смогла признаться себе, что у неё не хватит духа позволить харену в одиночку противостоять её семье. Похоже, пришло время опробовать зубы, что она вырастила за эти шесть с половиной лет.
И что он во мне нашёл? спросила девушка у волчьего месяца.
Всё, раздался позади ответ.
Девушка резко обернулась и уставилась на господина Ранхаша. Он сидел на крылечке. Как она вообще умудрилась проскочить мимо и не заметить его?
Что вы здесь делаете? поражённо выдохнула она.
Отвечать оборотень не стал. Но Майяри и так знала ответ.
Стережёт.
В бледном свете волчьего месяца харен как никогда был похож на духа, только на этот раз на загадочного духа болот. Так же, как и болота ночью, он словно сиял. Слабо светились его глаза, серебрились будто инеем покрытые волосы Сглотнув, девушка отвела взгляд и тихо произнесла:
Идите спать. Я больше не буду бегать. И я вернусь с вами.
Харен даже не пошевелился, его волнение выдали только сверкнувшие глаза.
Не переживайте, на болотах я не смогу обхитрить вас своей силой, Майяри немного покривила душой, всё же в этот раз у неё были ещё и артефакты. Здесь я могу только лечить.
Спасибо, тихо выдохнул оборотень.
Не надо благодарить меня. И идите спать.
Девушка прошмыгнула мимо мужчины и опять юркнула в избу. И уже там с сомнением посмотрела на дверь. Уйдёт ли?
Через полчаса Рыжжа грозными окликами разогнала бунтующих детей спать, и Майяри тоже легла. В окружении ворочающейся и шушукающей ребятни уснуть было сложновато, зато они прекрасно отвлекали от всех посторонних мыслей. Девушка невольно начала прислушиваться к их болтовне, с досадой отметила, что даже малышня обсуждает её «сердешного», и немного расслабилась, когда тихая, но горячая беседа свернула на решительную Яйлику.
Дверь скрипнула, и до слуха Майяри донёсся недовольный голос Рыжжи.
Эк, окаянный, ты чево тута расселся?
Ответом было молчание.
Ну што с тобой поделаешь, горемыка? Топай в избу, а то околеешь за ночь.
И Майяри, и ребятня живо взволновались.
Ложся сюда, Рыжжа бросила на пол ещё одно одеяло, и Майяри с замиранием сердца уставилась на харена.
Тот покладисто растянулся на предложенном месте, и Рыжжа, добродушно ворча что-то про «дурных младых», затушила лучину и, скрипя половицами, ушла к сердешному. Детские шепотки всколыхнулись с новой силой, и ребятня любопытно завозилась.
Майяри столкнулась со светящимся взглядом и уже больше не смогла отвести глаз.
Глава 14. Прощание с болотами
первые лучи из-за горизонта. Майяри поняла, что ей не хочется уезжать, сразу же, как открыла глаза. Она не успела соскучиться по внешнему миру. Душа и сердце продолжали тревожно метаться, но и не уехать она тоже не могла: решение было принято надо присмотреть за хареном.
Рыжжа ещё не пришла будить их, когда Майяри осторожно поднялась и, набросив на плечи тулуп, выскользнула из дома. Харен, конечно, тут же сел на своей постели, но девушка не стала смотреть, пойдёт ли он за ней. Напоследок она хотела испросить совета, да не у местных.
Ты чаво? удивился Бешка, когда девушка вошла в его избу.
Мне бы мне бы со Всеблагими поговорить, промямлила та.
А-а-а, понятливо протянул мужик и махнул рукой в сторону пустой комнаты. Ну так иди. Всеблагая туточки где-то хо̀дила. Видать, любопытны вы ей.
Майяри прошмыгнула в тёмную комнату, подумала, не рискнуть ли запалить светляк, и всё же не осмелилась. С молитвами к богам она обращалась в глубоком детстве, и с тех пор ни разу не взывала к ним. Но тревога так разрослась, что девушка просто хотела услышать или увидеть какой-то знак от того, кто может взглянуть на будущее. Боги же на это способны?
Опустившись на пол, девушка в нерешительности замерла и в кои-то веки пожалела, что Бешка совсем не похож на жрецов, виденных ею ранее: те бы воззвали к богам, а садовник считает, что у Всеблагих проблем с «у̀хами» нет. Майяри даже, помнится, не сразу догадалась, что Бешка местный жрец. Здесь его называли болтающим с богами. Так-то гавалиимцы верили, что все могут говорить с богами, но у некоторых это получалось лучше других. Даже храм здесь был странный. Вот эта самая пустая комната, точнее, комната для бесед. Деревенские приходили сюда, когда им хотелось испросить совета у богов, также сюда приводили тех, у кого возникали разногласия, чтобы они разрешили спор под присмотром божеским, или отправляли на ночлег незнакомцев, чтобы Всеблагие приглядели за ними и зло творить не позволили. Бешка, правда, тоже приглядывал, а то вдруг боги не досмотрят.