Да, сэр. Разрешите?
Хьюм-Телбот выдержал паузу, намереваясь снять плащ. Майкл кивнул.
Пока офицеры снимали плащи, Майкл подошел к креслу с высокой спинкой, стоящему перед камином, и сел, глядя на огонь.
Фактически это проблема, относящаяся к безопасности, сказал Хьюм-Тэлбот, подойдя к Майклу так, чтобы видеть выражение его лица. Пока что на нем читалось полное безразличие. Конечно, вы правы. Эта проблема прямо связана с планами высадки союзников. Мы и американцы стремимся завершить все недоделанное до первого июня. Вытащить тех агентов в Голландии и Франции, чья безопасность под угрозой. Есть британский агент и в Париже.
Его кодовое имя Адам, включился Шеклтон.
Да Париж сегодня логово нацистских змей, а не земной рай, проговорил Майкл, растирая пальцы.
Точно, сказал майор, овладевая разговором. Однако ваша секретная служба получила от Адама кодовое донесение две недели назад. Он сообщил, что назревает нечто значительное, пока не ясное ему в деталях. Но что бы это ни было, все проводится под покровом сверхсекретности. Он получил свои сведения от берлинского художника по имени Тео фон Франкевитц.
Минуту! Майкл наклонился вперед, и Хьюм-Тэлбот заметил, что в глазах его промелькнула какая-то мысль. Но почему художник?
Не знаю. Нам не удалось ничего узнать о фон Франкевитце. Адам направил еще одно донесение восемь дней назад. Оно было коротким. Он сообщил, что за ним следят и что у него есть информация, которую следует переправить из Франции с курьером. Ему пришлось прервать передачу на полуслове.
Гестапо? Майкл вопросительно посмотрел на Хьюм-Тэлбота.
Наши информаторы не указали на то, что Адам попал в гестапо, сказал младший офицер. Мы думаем, гестаповцы знают, что он наш, и не сводят с него глаз. Они, наверное, рассчитывают, что он выведет их на других агентов.
И никто больше не может получить эту информацию и вывезти ее сюда?
Нет, сэр. Нужен кто-то от нас. И они, конечно, следят за его радиоточкой. А может быть, обнаружили ее и уничтожили.
Майкл нахмурился, глядя на горящие дубовые поленья.
Но почему художник? повторил он. Что может знать художник о военных секретах?
Это нам неизвестно, сказал Хьюм-Тэлбот. И в этом главная трудность.
Мы должны узнать, что за дьявольщина там затевается, заявил Шеклтон.
Первая волна высадки союзников будет включать двести тысяч солдат. Через девяносто дней там окажется более миллиона, чтобы дать Гитлеру под зад. Мы ставим на карту все. И нам просто необходимо знать, что задумали нацисты.
Смерть, сказал Майкл. Оба офицера промолчали.
Дрова в камине трещали, выплевывая искры. Майкл Галлатин приготовился слушать, что еще ему скажут.
Вас сбросят с парашютом во Франции у деревни Базанкур, в шести десяти милях к северо-западу от Парижа, сказал Хьюм-Тэлбот. Один из наших людей будет ждать вас на земле. Оттуда вас доставят в Париж и окажут всю необходимую помощь, чтобы войти в контакт с Адамом. Майор Галлатин, это наиважнейшее задание, для успеха операции мы должны знать все, что может нас ожидать.
Майкл все смотрел на огонь в камине. Наконец сказал:
Извините. Поищите кого-нибудь другого.
Но, сэр Не принимайте поспешных
Я сказал, что вышел в отставку. И это все.
Ничего себе! взорвался Шеклтон. Мы отшибаем задницы по дороге сюда, потому что какой-то осел сказал, что для этой цели лучше вас нет, а вы, оказывается, ушли в отставку! Он придал последнему слову саркастический оттенок. В тех местах, откуда я родом, отставка означает, что у человека просто сдали нервы.
Майкл мрачно усмехнулся, но ничего не ответил, что еще более взбесило Шеклтона.
Майор! не оставлял своих попыток Хьюм-Тэлбот. Пожалуйста, не решайте окончательно. Ну хотя бы подумайте об этом еще раз. Может быть, нам можно будет остаться на ночь, с тем чтобы утром продолжить наш разговор?
Майкл слушал шорох мокрого снега, летящего в окна. Шеклтон подумал о дальней дороге домой, и его копчик заныл.
Оставайтесь,
согласился Майкл. Но в Париж я не поеду.
Хьюм-Тэлбот хотел продолжать, но передумал. Шеклтон тихо чертыхался, но Майкл, глядя на огонь в камине, не обратил на это никакого внимания.
С нами водитель, сказал Хьюм-Тэлбот. Найдется ли для него место?
Я поставлю раскладушку у камина.
Майкл пошел за раскладушкой в кладовку, а Хьюм-Тэлбот отправился звать Мэллори.
В их отсутствие Шеклтон решил осмотреть жилище. Он нашел старую витролу красного дерева с пластинкой на роторе. Пластинка называлась «Весна священная», а автором был какой-то Стравинский. Ну конечно, русский любит русскую музыку. Скорее всего, какая-то славянская белиберда. В такую ночь неплохо бы послушать Бинга Кросби. Судя по всему, Галлатин был библиофилом. Тома с заголовками «От зверя к человеку», «Хищники», «История григорианской музыки», «Мир Шекспира» и другие книги с названиями на русском, немецком и французском заполняли полки его библиотеки.
Вам нравится мой дом? Шеклтон подпрыгнул. Майкл подкрался к нему бесшумно, подобрался тише тумана. Он принес раскладушку и поставил ее перед камином. Этот дом в тысяча восемьсот сороковых годах был лютеранской церковью. Его построили люди, спасшиеся от кораблекрушения морские утесы всего в сотне ярдов отсюда. Они выстроили и деревню рядом с церковью, но через восемь лет пришла бубонная чума. Развалины оказались крепкими, и я решил их восстановить. На это ушло четыре года, но дел все еще невпроворот. Если вам это интересно, у меня мотор-генератор на бензине, отсюда электричество.