Нарывается. Изо всех сил нарывается, сволочь. При свидетелях.
Все ты понимаешь. Я шагнул вперед и заговорил тише так, чтобы не услышал никто другой. Не можешь ездить так хотя бы сливай честно.
На мгновение на лице Воронцова мелькнул испуг. Потом злоба, но она тут же сменилась привычным благодушным выражением. И когда он снова заговорил, все вокруг наверняка увидели беседу если не лучших друзей, то уж точно приятелей.
Да говори кому хочешь, прошипел Воронцов мне прямо в лицо. Твое слово против моего ничего, ноль без палочки. Ты щенок и бездарь
Зря ты это, князь, вздохнул я. Зря.
Дрожь в руках вдруг прошла. Совсем. Отступила и ярость: не погасла, а просто остыла, рухнув куда-то в живот ледяной глыбой. Будто кто-то очень большой и сильный встал за моей спиной, положил руки на плечи и тихонько шепнул: «А вот теперь можно».
Давай, беги жалуйся брату, сучонок, так же белозубо улыбаясь продолжал Вороноцов. Плевать я на него хотел. И на деда твоего, маразматика старо
Я ударил: без изысков выкинул кулак прямо в дергающиеся усики. Вышло неожиданно хорошо и мощно, будто я занимался этим каждый день. Голова Воронцова мотнулась назад, а я уже бил снова. Раз-два, левой-правой. Получил сам то ли ладонью, то ли вообще локтем. В глазах тут же потемнело, но я неплохо справился и вслепую. Нырок, уход вбок, коленом между ног плевать на приличия и сразу же ребром ладони снизу в подбородок. Или в горло если повезет.
Что-то негромко хлопнуло, и щеку лизнул жар. Воронцов не только был вдвое сильнее и крупнее меня, но и не стеснялся использовать магию. Но я уже поймал кураж и вколачивал в него все излишки сил, оставленных Источником. Отступил, перехватил неуклюжую большую руку и тут же ударил сам, с грохотом роняя тяжелое тело на пол. Мы свалились вместе, но я оказался сверху, тут же уселся на Воронцова и принялся вбивать
Прекратить!!!
Только что обожженную щеку снова шарахнуло на этот раз холодом. Досталось и боку, и большей части спины. Меня сорвало с вяло трепыхавшегося Воронцова, швырнуло вперед и протащило метра три по каменному полу. Неожиданно скользкому будто он вдруг покрылся тонким слоем льда.
Князь оба! Ольга Михайловна потрясла рукой, стряхивая уже угасающие голубоватые искорки. Немедленно прекратите это безобразие!
Строгая прическа ничуть не растрепалась но глаза за стеклами очков метали молнии. Главврач превратилась в грозную воительницу, от которой во все стороны по полу и стенам расползался иней. Я без страха набросился на здоровенного Воронцова но сейчас почти испугался.
Маг пятого класса пусть даже маг-целитель это вам не фокусы и пиротехника. Настоящая сила Одаренного. Размажет, и слово «мама» сказать не успеешь.
Прошу меня извинить. Я кое-как отлип от норовившего схватить льдом рубашку пола. У нас с его сиятельством вышло недоразумение.
В таком случае постарайтесь, чтобы в следующий раз ваши
недоразумения происходили подальше от моей больницы! Ольга Михайловна поправила лацканы халата. Отправляйтесь к себе, князь и настоятельно не советую вам появляться здесь.
Я так и не понял, к кому она обращалась Ноги, цокающие каблуками к лестнице, наверняка выглядели более чем эффектно, но мое внимание было приковано к Воронцову. Он перекатился на бок, посмотрел волком на меня, потом на удаляющуюся княгиню и, похоже, решил, что на сегодня разборок уже хватит. А невольные зрители шоу тут же принялись усердно делать вид, что ничего и вовсе не произошло в гробовой тишине дружно пялились в потолок.
И только бедный дедок в ливрее до сих пор испуганно таращился на меня из-за своей конторки.
Офигеть раздался голос со стороны входа.
Я обернулся и тут же встретился глазами с девчонкой примерно Таниных лет.
Занятная особа. Джинсы с кроссовками, блузка и короткая кожаная куртка, перетянутая наискосок ремешком фотоаппаратного футляра. Если бы не убранные под повязку темно-русые волосы, незнакомку вполне можно было бы принять за парня.
Невысокого, худощавого и очень-очень смазливого парня.
Офигеть, повторила она, наводя объектив прямо на меня. Вот это было круто.
Щелчок затвор и явно не первый. Судя по всему, на пленку попала вся наша с Воронцовым баталия И я тут же представил себе первую полосу завтрашней светской хроники.
Блестяще, Горчаков. Десять побитых князей из десяти.
Видимо, Воронцов считал примерно так же. Поднялся, отряхнулся, поправил помятый пиджак и заковылял к выходу, стараясь не смотреть на людей. И только когда девчонка с фотоаппаратом чуть ли не в упор щелкнула его, обернулся расквашенной рожей и сквозь зубы произнес что-то резкое и шипящее.
Горе-репортерша ойкнула и выпустила внезапно вспыхнувшую алым пламенем камеру. Та тут же громыхнула об пол и брызнула во все стороны осколками объектива. А сама фотолюбительница встряхнула обожженными пальцами, пошатнулась и, не удержавшись, с размаху уселась на пол.
У меня вдруг возникло желание догнать Воронцова и всыпать ему еще раз но сил хватило только кое-как встать на ноги и сделать пару шагов.
Ну вот, вздохнула девчонка. Вторая камера за месяц. Не везет, так не везет.