Добавилась только одна деталь черная «Волга» с затемненными стеклами, припаркованная чуть ли не напротив центрального входа в больницу. Не двадцать пятая спортивная модель вроде той, что я размотал об столб а предыдущая, двадцать четвертая. И что-то подсказывало, что передо мной не обычная «баржа», а ее сестра-близнец с восьмицилиндровым двигателем от «Чайки» вдвое мощнее обычного.
Костя говорил, что такие почти невозможно купить эти машины начали делать специально для Третьего отделения Собственной Ее Величества канцелярии всего года полтора назад, и даже столичной полиции они доставались редко. Но если так
Мои размышления прервал резкий звук. Сначала я подумал, что это ожил мотор «Волги» но нет. Низкий раскатистый рев донесся с проспекта, но с каждым мгновением становился все ближе. Казалось, водитель с трудом сдерживает рвущиеся на волю лошадиные силы, заставляя машину неторопливо ползти по асфальтовой дорожке к белым колоннам больницы.
Понтиак ГТО, американец, пробормотал я, шестьдесят пятого года
Его сиятельство князь Воронцов все-таки решил почтить меня своим визитом.
Глава 4
Один взгляд на машину, которая едва меня не угробила, всколыхнул что-то внутри. Я будто снова увидел мелькающие по сторонам дома и стрелку спидометра, перевалившую за отметку «сто двадцать». Снова почувствовал предвкушение радость победы а потом удар, рванувшееся из рук ребристое колесо руля, грохот, боль
Удар? Нет, все-таки два Черт!
Фонарный столб распорол капот отцовской «Волги» чуть ли до самой кабины но перед этим что-то толкнулось в дверь с моей стороны. Машина Воронцова чуть ли не вдвое мощнее, он на пять лет старше меня и водит лучше но ту гонку засранец проигрывал.
Вот скотина прошипел я сквозь зубы.
Вытряхнуть из мешка и натянуть на себя ботинки с круглыми носами, узкие серые брюки и рубашку было делом пары минут. В голове еще немного шумело, руки и ноги двигались не без труда, но я не собирался встречать Воронцова на больничной койке и уж тем более в халате.
Ни в коридоре, ни на лестнице мне никто не встретился. Даже Таня куда-то подевалась. То ли я вообще оказался единственным пациентом в этом крыле, то ли просто разминулся с остальными. И хорошо вряд ли кто-то из персонала посмел бы остановить рвущегося на первый этаж дворянина, но подобное указание от Ольги Михайловны у них наверняка имелось. Уже выходя в центральную залу, я заметил, что всю дорогу сжимал кулаки.
Зачем, интересно? Собираюсь бить Воронцова? Взрослого Одаренного, первого и единственного сына в семье? Ну-ну
Ваше сиятельство, пробормотал дедок-вахтер в непонятного цвета ливрее, поднимаясь мне навстречу, не велели же
Потом! рявкнул я.
Дедка как ветром сдуло он рухнул обратно на стульчик и спрятался за конторкой, будто став еще меньше. То ли у меня был настолько взъерошенный и грозный вид то ли оживший родовой Источник наделил меня тем, чем я пока еще не мог воспользоваться но что прекрасно чувствовали окружающие.
Интересно, с Воронцовым тоже сработает?
Князь?
Я все-таки не успел заметить его первым хоть это и было непросто. Среди немногочисленной публики в центральной зале больницы Воронцов выделялся не только статью и ростом чуть ли не в два метра, но и одеждой. Лакированные ботинки блестели чуть ли не ярче ламп под потолком, а костюм тянул на две-три сотни имперских рублей, не меньше. Светло-бежевый, с рубашкой в полоску и узким черным галстуком. Так в последние года два-три одевался чуть ли не весь столичный молодняк. Просто Воронцов всегда был первым.
Модник хренов.
Ваше сиятельство.
Я чуть склонил
голову ровно на столько, на сколько того требовал этикет. Для рукопожатия мы стояли слишком далеко друг от друга и, похоже, обоих это вполне устраивало.
До меня доходили слухи, будто вы, сударь, желаете меня видеть.
Воронцов провел рукой по светлым зачесанным назад волосам, поправляя и так безупречную прическу. Похоже, нервничал. После вчерашнего он наверняка ожидал встретиться чуть ли не с покойником и мой вполне живой и бодрый вид Нет, конечно, не напугал его но уж точно удивил и обескуражил.
В таком случае хотел бы я знать, кто их распускает, сказал я. Потому как никакого желания видеть вас у меня нет сударь.
Спокойнее, Горчаков. Спокойнее. Не хватало еще нарваться на новые неприятности, не покинув место излечения от старых.
Будьте уверены это взаимно. Воронцов лучезарно улыбнулся. А то я уж ненароком подумал, что вы собираетесь требовать от меня извинений.
Не собираюсь. Я сложил руки на груди и, не удержавшись, добавил. Хоть мне и неприятно думать, что вы могли поступить
Как? Голос Воронцова вдруг стал вкрадчиво-негромким. Как я поступил? Мне послышалось, или вы желаете в чем-то обвинить меня?.. Меня. Вы.
Все разговоры вокруг уже успели стихнуть, и теперь Воронцов старательно работал на публику. Немногочисленную но достаточно внимательную. Уже завтра каждое слово нашей беседы узнает весь Петербург. Особенно вот это презрительное «Меня. Вы».
Если бы я желал обвинить вас, князь я бы так и сделал, а не занимался словоблудием.
Ну так и не занимайтесь, любезный. Воронцов издевательски приподнял белобрысые усики. Не понимаю, что вы имеете в виду Могу и рассердиться.