И вот образчик образности языка:
Пашков говорит ему: «Для тебя дощеник худо идет поди-де по горам», и Аввакум рассуждает по этому случаю: «О горе стало! Горы высокия, дебри непроходимыя, утес каменной яко стена стоит, и поглядеть заломя голову; в горах тех обретаются змеи великие» и пр. и пр.
1/XII 1911 г. Сегодня опять идет снег, сильный такой снег! И настроение то же, что третьего дня. Хорошо бы пописать!..
Но нет. Надо идти в библиотеку за новым изданием Морозова , и тогда в 11 ч. придет Корнилова, Кондратьева как ее там, не помню. Вместе читать. Только это меня и спасет, одна я не выдержала бы. А вдруг мне удастся и экзамен сдать, и настроение сохранить?..
Для последнего нужно только непременно каждый день думать хоть понемножку о предмете.
Только вряд ли, это был бы такой сюрприз себе самой, которого я от себя вовсе не ожидаю.
Вчера я заговорила про жульническую манеру, какой намерена сдать экзамен.
Но, в сущности, жульничества с моей стороны нет, а со стороны Шляпкина только понимание положения и отсутствие мелочной придирчивости.
Дело происходило так
Еще раньше я спрашивала Шляпкина, будут ли у него экзаменационные сроки в конце декабря месяца , т. к. к началу я не успею приготовиться. Он мне ответил: «Мы это с вами как-нибудь частным образом устроим, сговоримся».
Я поняла это так, что он меня проэкзаменует вне срока, как это он делает, и подхожу к нему вчера с тем же вопросом.
А почему вам не экзаменоваться двенадцатого?
Потому что я не успею.
Как, за 12 дней вы не успеете ничего прочесть? Что-нибудь да прочтете. Вот и приходите.
Но что же я могу? Одного Морозова да Варнеке две книги? Веселовского даже и достать
негде .
Да, Веселовский редкая книга; ну что ж, достаточно будет Варнеке, это хорошее сочинение, и Морозова. Ведь я же знаю, что вы человек рабочий. Приходите, приходите.
Я поблагодарила. Вот и все. Есть жульничество?
И да, и нет. Как посмотреть.
Да, он еще спросил, почему я после Рождества в таком случае не проэкзаменуюсь, а я сказала, что я же очень засиделась на Курсах, и надо мне их поскорее кончать.
Вы 1903 года? спросил Шляпкин.
Ну нет, еще не до такой степени поздняя. Я 1906.
Неужели могут быть еще с 1903 года? Бедняжки!
И что ж, у вас много работы? Над чем вы теперь работаете?
Они по старой памяти думают, что я еще работаю «над чем-нибудь»
2/XII. Да, всей душой, всем сердцем
Это я ответила на свой внутренний вопрос и теперь могу продолжить.
Пошла вчера к Пругавину читать свою рукопись.
Какое дурацкое положение человека, которому приходится читать свое творение вслух. Исключением будет только тот случай, если произведение имеет научный характер.
Читать с увлечением свое собственное? Да, оно конечно можно но только в том случае оно не смешно, если слушатели увлечены еще больше самого автора; в противном же случае получается острота третьего сорта, т. е. когда сказавший ее захлебывается от восторженного смеха, а все остальные молчат и даже не улыбаются. Читать и конфузиться как это делаю я тоже глупо до невозможности, т. к. тогда наверное читаешь на провал; все места послабее комкаешь, и тем больше останавливаешь на них внимание.
Пока я пишу, мне всегда кажется, что оно выходит недурно; когда кончила писать и переписываешь или прочитываешь только себе самой вещь кажется уже только сносной, с уклоном все-таки в дурную сторону; когда же читаешь кому-нибудь вслух вещь кажется никуда не годной, глупой, пошлой, мерзкой словом и не придумаешь эпитетов. Чувствуешь себя точно на позорном столбе или хуже точно человек сам без рубашки вышел на улицу и не знает, куда девать себя, за что спрятаться от мучительного стыда. Делаешь развязный вид, стараешься показать, что ты ничего не замечаешь, что все обстоит благополучно