Ты что, обалдела? инстинктивно отпрянул от нее Аркаша. Мне еще свобода не надоела
Струсил? Штанишки еще сухие? язвительным тоном спросила Маркиза. А делов-то на копейку, бросишь в бокальчик, выпьет и отключится до утра. Дальше совсем просто: впускаешь меня и я тебе помогу разобраться, что к чему. Получишь полтыщи и риску никакого.
Это на словах все гладко, продолжал сомневаться Аркаша, а потом не успеешь очухаться, как звездочки в крупную клетку наблюдать придется.
Чепуха! Никаких улик не будет, опьянела и все! В милицию она не заявит, не дура, чтоб муж и дети узнали.
Хоть она козла своего в грош не ставит, но развестись ни-ни держится
Нет! тяжело, со вздохом выдавил Аркаша. Как хочешь Маркиза, но на такое не пойду.
Я тебе за яйца не тащу, она поглядела в зеркало, поправила губки. Тряпка ты, все правильно С тобой каши не сваришь. Да ладно. Я так понимаю, ты теперь из кабаков вылазить не будешь; задание несложное попадется подходящий мужик, дай знать. Меня с двух до трех всегда здесь найдешь. И еще: ты у нас мальчик неопытный, чтоб никаких грузин, армян и прочих там Лучше всего офицеры от майора до полковника
И чем это нам армяне с грузинами не угодили, съехидничал Аркаша, или у нас уже расовая дискриминация?
Отнюдь, Маркиза не приняла его шутливого тона. Просто с кавказцами работать нужно тонко, тут нельзя ошибаться, так что этих я буду искать сама. Офицеры совсем другое, у них можно забрать все, оставь лишь мундир и документы. Жаловаться не пойдут пуще смерти боятся огласки. Не дай бог узнают жена, начальство затеют служебное разбирательство на тему «моральный облик командира и о потере бдительности». Ну, а что старший офицер лучше просто лейтенанта, надеюсь, понимаешь сам. У лейтенанта взять нечего.
Понятно, если что подвернется услужу. Аркаша встал со скамейки. Схожу на море, искупнусь, потом похаваю. К вечеру надо быть в форме, а то эта фурия из меня быстро все соки выпьет.
Ступай с богом, котик, и помни о моем предложении передумаешь, дай знать
III
Знаешь, Боб, сказать, что мы тут, как сельди в бочке это значит ничего не сказать, попытался невесело шутить Мироныч.
Эт-точно. Нигде так не ощущаешь свою причастность к клану гомо сапиенс, как в очередях и общественном транспорте, ответил приятель и добавил: и все же селедкам полегче будет, они-то хоть в рассоле
Впрочем Боб сетовал напрасно рассол вскоре появился; автобус еще не взобрался на перевал, а их спины уже были липки и мокры, лбы покрылись испариной. Вдруг в монолитной массе пассажиров обозначилось некоторое волнение и дружные охи и вздохи перекрыл хриплый простуженный голос:
Обилечиваемся, граждане!.. Приготовьте деньги!.. Ровные на сдачу мелочи нет!
Шо за деньги?! Какие деньги?! возмущенно вопрошал кто-то рядом с явным одесским акцентом. Да за такой комфорт нам должны доплачивать, за то шо мы согласились залезть в эту колымагу. Или я не прав?!
Послышались сдавленные возгласы одобрения.
Они на эту душегубку кондуктора еще держут, продолжал тот же голос. Везут шо дрова Дэ цэй кондуктор я расскажу ему анекдот, як Шмуля в трамвае ездил
Да он замучится сюда лезть, дурак что ли, предположил кто-то.
И все-таки, когда тучная женщина с кожаной сумкой возникла перед друзьями, они подивились ее фантастической проходимости.
Докуда едете, хлопцы? спросила она.
Мироныч ответил.
По сорок копеек.
Они кое-как расплатились, думая о том, что отдали бы и в десять раз больше, лишь бы это злосчастное путешествие поскорей завершилось. Предлагали же на автовокзале на такси до места подбросить отказались. Зато теперь дешево, но сердито.
Когда кондуктор скрылась из виду, Мироныч сказал:
Вот кому героя соцтруда давать надо.
Боб промычал в ответ что-то невнятное, язык словно иссох, одеревенел и отказывался ворочаться.
Хорошо хоть мы в Ялте на пивко не польстились, пытался разговорить уже совсем скисшего друга Мироныч, а то что б было
Что? с выпученными, как у вареного рака глазами, спросил. Боб.
У нас бы полопались мочевые пузыри и мы б ошпарили себе коленки.
Сказанул, выдавил из себя Боб, а затем тихо и доверительно шепнул на ушко другу: Да я и без пивка сейчас тресну, как гондон бракованный, невмоготу уже
То-то я смотрю ты притих. Держись
Тем временем автобус все-таки двигался вперед, кондукторша лениво выкрикивала название
остановок: «Стройгородок!», «Гаспра!», «Кореиз!», название каких-то санаториев, народ потихоньку выходил, в салоне стало посвободней. Можно было размять затекшие конечности и вздохнуть полной грудью. Наконец после очередного спуска объявили конечную остановку маршрута, автобус заехал на небольшой пятачок и остановился напротив неказистого здания автостанции. Симеиз.
Уже вечерело. Потные и злющие, они выкатились на свежий воздух и первым делом бросились вниз по ступенькам в бункер туалета, который, к счастью, оказался рядом. Потом, поднявшись наверх, облегченно перевели дух, огляделись.
Все, Боб, кажись, финита! сказал Мироныч, вытирая лицо, влажным платком. Я тоже думал, с ума сойду в этой адовой клоаке.