Только то, что отец Платона, родной его отец, не я...
Ха-ха!.. Не ты отец Платошки, окстись!
Не будем об этом, папа!
Вот как!.. Приперся в полночь-заполночь, оглоушил отца и «не будем об этом»! разозлился тот и снова приложился к лафитнику. Совесть-то у тебя есть, сын?
Пока есть, но обсуждать эту тему не хочется, не обижайся...
"...Какая скучная забота пусканье мыльных пузырей!" насмешливо процитировал старик своего любимого Гумилева.
"...Ну так и кажется, что кто-то нам карты сдал без козырей", не отводя взгляда от огня в камине, подхватил сын.
Кто его отец? грозно сверкнул глазами старик. Кто тот подлец?
Тот, кто в Афганистане во второй раз подарил жизнь твоему сыну, папа. И... и эта Золотая Звезда должна была принадлежать не мне, а майору Сарматову, родному отцу Платоши.
Почему же она принадлежит тебе?
Потому, что он не вернулся из Афганистана.
Как на духу, Вадька, на тебе его крови нет?
С ума сошел! вскинул голову сын. Как ты мог такое подумать?..
Э-э-э, сынку, я породу нашу савеловскую знаю. Хотим-то мы, Савеловы, всегда по-божески, да все выходит у нас через задницу!
Ты как всегда преувеличиваешь, папа.
Как бы не так! стукнул тот себя по черепу. Твой дед марксист ленинского розлива и твой отец, то бишь я, академик Савелов, живота не щадя, всю жизнь подводили теорию под Царство Вселенского Хама, презрев свое старинное столбовое дворянство, а что вышло, сынку?.. Преувеличиваю...
Сын, стараясь не встречаться с ним взглядом, пожал плечами.
А ведь понимали, Вадька, еще как понимали, что добром Царство Хама не кончится. Аз воздам! Ха-ха-ха! саркастически хохотнул старик и, оборвав смех, погрозил кулаком в черноту окна. Аз воздам, сукины дети!..
Нехорошо как-то смеешься ты, папа...
Смеюсь нехорошо? вскинулся тот. А угадай, Вадька, над кем смеюсь и чему радуюсь?
Сын опять неопределенно пожал плечами.
Я, Вадька, всю жизнь доказывал преимущество нашего образа жизни. Внедрял его чуть ли не силком в Африке, в Азии. Даже до Латинской Америки добрался. Ха-ха-ха!.. Смеюсь, сынку, потому что внедрять его больше некому. И негры, и азиаты, и даже чумазые латинос, как по команде, все вдруг поумнели и социализма на дух не хотят... Каково, а?.. Аз воздам!.. Ха-ха-ха!
Что верно, то верно...
Нет на тебе, сынку, крови того майора, и слава богу, круто поменял тему разговора отец и потянулся к лафитнику. Царство ему, как говорится, небесное. Скажи лучше, зачем тебя к немцам посылают: капитализм их изучать или
шпионить?
Просто работать.
Легалом, значит?
Легалом...
Поезжай, коли так. А с Маргошкой твоей дело житейское, образуется. Как здесь вселенский бардак разверзнется, а из ее папашки огородное пугало сделают, сама, цаца, к тебе приползет и в ножки бухнется. Ты сто раз тогда подумай, прежде чем назад ее принять.
Не приползет и не бухнется, криво усмехнулся сын и тоже поменял тему разговора. И все же не понимаю твоей хандры, папа... Твой личный итог дай бог каждому: депутат Верховного Совета, лауреат всех премий, Герой Соцтруда. Наконец, ты всемирно известный академик.
А-а, брось, Вадька! отмахнулся отец. Все мы незаменимые, да хрен нам цена в базарный день. Не из меня так из кого другого свадебного генерала сделали бы.
И академика из другого сделали бы?..
Сомневаешься?.. Да у нас в Академии наук есть «академики» с церковно-приходской школой.
Я не о них, а о тебе!
Как я дошел до жизни такой, что ли? щелкнул себя по горлу отец. Потом как-нибудь обсудим эту тему.
Прости, но может так случиться, что разговор этот у нас последний...
Коли так, изволь! нахмурился отец. Как до бутылки академик Савелов дошел?.. А так дошел, что своим бутербродом с икрой он еще смолоду делиться ни с кем не хотел. А от кого и за что его получать, думал, на празднике жизни принципиального значения не имеет жизнь-то дается один раз.
О чем ты, папа?
Пока я социализм толкал по всему миру и свой бутерброд жевал, не замечал как-то, что меж родных осин творится.
А что меж них творится такого уж?..
"У лучших заветных сокровищ, что предки сокрыли для нас, стоят легионы чудовищ с горящей веселостью глаз..." процитировал отец. Вот ты, Вадька, свой бутерброд получаешь от жандармского презренного ведомства, я от Академии наук, а наш мордатый сосед, милицейский полковник, от воровского общака! Ха-ха-ха!
Каждому по делам его.
По мордасам, сынку, по мордасам! И отцу твоему по мордасам потому, что «всемирно известный академик» лишь под старость лет понял копеечную истину: нынешних-то чудовищ «с горящей веселостью глаз» он сам породил и воспитал... Воспитал без Бога, без морали и любви. Уж они-то, детки мои развеселые, дом родительский по бревнышку раскатают сомневаться не приходится. Как же мне не радоваться приходу своих-то деточек ненаглядных? От радости полны штаны.
Не ты, папа... Невежество наше вечное их породило.
Савелов-старший усмехнулся и потянулся к графину с водкой.
Хватит, папа! попытался остановить его сын.
Тот отмахнулся с пьяной обидой:
Думаешь, полоумный у тебя родитель?