Аригато дзондзимас, сенсей! вытянув вперед руки и касаясь лбом циновки, благодарно воскликнул Сарматов.
Что он сказал? с удивлением спросил Юсуф.
Он поблагодарил меня на старом японском языке! ответил не менее удивленный Осира и пристально посмотрел на Сарматова. Откуда ты знаешь эти слова?
Не помню, сенсей.
Странно! задумчиво протянул старик. Похоже, на листе его жизни кем-то уже написаны несколько красивых иероглифов древнего искусства самураев дзен.
Защищайся! легко поднявшись с татами, вдруг отрывисто крикнул он и сделал выпад ногой в стоящего на коленях Сарматова.
Тот уклонился от выпада и, вскочив на ноги, встал в позу защиты. Снова последовал стремительный выпад старого самурая, и снова Сарматов ловко ушел в сторону. Следующая атака старика сопровождалась характерным для каратэ криком на выдохе. Сарматов и на сей раз удачно нейтрализовал ее, и сам с таким же криком неожиданно перешел в наступление, от которого не ожидавшему такого отпора старому самураю пришлось бы плохо, если бы он не перешел к глухой обороне.
Старого Осира
не обманула маска героя-воина мицухире на лице вашего друга, коллега! ошеломленно сказал старик, возвращаясь на циновку. Когда-то он постигал искусство дзен по правилам школы Риндзай и достиг невероятных для европейца высот... Душа забыла о том, но его мышцы и тело все помнят. Старый самурай Осира не может гарантировать ему возврат памяти, но он может помочь его душе снова вернуться на путь воина бусидо!
Разве может быть воин без памяти?
Память для воина обоюдоострый самурайский меч, задумчиво сказал старик. Память о прожитой жизни может укрепить его дух в сражении, но может и смутить его, сделать нетвердой руку... Для лейтенанта Японской Императорской армии Осиры такое когда-то закончилось шестью годами русского плена...
Осира-сан хочет сказать, что воину не нужна память? недоверчиво переспросил Юсуф.
Я хочу сказать, что в бою память надо прятать как можно глубже, склонил седую голову Осира. В сорок пятом году на Сахалине на мою пулеметную роту обрушились русские парашютисты. В конце боя я не вовремя вспомнил, как в родном Нагасаки меня провожала на войну жена с двумя моими сыновьями на руках. Моя рука дрогнула от воспоминаний о близких и не успела выхватить самурайский меч, чтобы сделать харакири...
Стали ли сыновья утешением вашей жизни? осмелился спросить Юсуф.
В Нагасаки по ним каждый день звонит колокол, тихо ответил Осира и отвернулся, чтобы скрыть увлажнившиеся глаза.
Вспоминая унесенную американским ядерным смерчем семью и свой горький плен на ледяных сибирских просторах, старик надолго замолчал.
Кто помогает больному, тот долго живет! наконец решительно произнес он. Оставляйте его на мое попечительство, коллега, и возвращайтесь к своим делам.
О, Аллах Всемогущий! воскликнул Юсуф, скрывая за глубоким поклоном блеск глаз. Благодарю, благодарю вас, Осира-сан! Недостойный Юсуф запомнит все, что услышал от вас!..
Проводив его до резных ворот монастыря, старый Осира пристально посмотрел в его черные глаза и сказал:
Запомните, у всех народов жизнь воина дорога, у которой есть начало и нет конца, но это только в том случае, если воин, ступая по ней, никогда не расставался с честью, не ведал греха корысти и предательства.
Юсуф в знак согласия затряс тюрбаном.
В родном моем памирском кишлаке я часто слышал об этом от седобородых аксакалов, сказал он. Благодарю, благодарю, уважаемый профессор, за ваше желание исцелить моего друга!
Он даже преклонил колени, чтобы поцеловать у старика руку.
Моя машина направляется сейчас в Сянган, остановил его Осира. Монах-водитель может завезти вас в отель, коллега.
О нет! с жаром воскликнул Юсуф. Я пешком... Хочу вдоволь вдохнуть воздух свободы.
Осира долго провожал взглядом уходящую за изгиб дороги щуплую фигурку. Что-то в восторженном магометанине встревожило старого самурая, но он никак не мог понять, что... «Может, то, что за черными как ночь глазами магометанина я совершенно не рассмотрел его душу? спросил он себя. Ответ на мою тревогу даст время. Однако надо попросить старшего монаха Ямаситу внимательно присмотреться к нему».
Удалось ли, уважаемый брат Юсуф, пристроить гяура к старому японцу? когда стих радостный гул взаимных приветствий, спросил его араб в пестром бедуинском бурнусе.
Вполне, брат Махмуд! воскликнул тот. Оказалось, что какой-то полицейский комиссар по фамилии Корвилл заранее договорился со старым самураем о лечении моего русского гяура.
Значит, люди этого комиссара сорвали нашу встречу в аэропорту, когда вы с гяуром прилетели из Исламабада? вмиг сошла улыбка со смуглого лица Махмуда. Плохой знак, брат Юсуф!.. Люди триады от легавого Корвилла и его помощника рыжего Бейли стараются держаться подальше...
Неужели фараоны засекли нас в аэропорту? не на шутку встревожился молодой араб, скрывающий глаза за темными стеклами модных очков.
Ха-ха-ха!.. У страха глаза велики! сквозь смех ответил Юсуф. Не стоит волноваться, братья. Комиссар Корвилл и покровитель потерявшего память гяура в Пешаваре полковник ЦРУ Метлоу оказались сослуживцами на вьетнамской войне. Метлоу из Пешавара попросил Корвилла встретить нас в аэропорту.