Второй темой для разговоров были махинации. Несмотря на барьеры, в виде преимуществ выходцам из рабочих большая часть абитуриентов МИМО были выходцами из дипломатической или внешнеторговой среды МИД и Внешторг. И там и там показной аскетизм совмещался с безумными аферами, а необходимость скрывать неправедное богатство добавляло ненависти к строю. На тусовках, обсуждали все от нового альбома Фредди Меркьюри и до способов отличить поддельные джинсы от настоящих, от подпольного курса долларов и чеков ВПТ и до тех махинаций, какими зарабатывались первые подпольные миллионы. Если бы КГБ СССР имело здесь хоть одни уши ох, как много бы удалось узнать. Но куратор университета из первого отдела сам уже давно включился «в систему» и за мзду отмазывал, если кто-то попадался на чем-то криминальном, например, на ломке чеков.
Тогда Каха Автандилович Кабая написал подписку и стал осведомителем КГБ. Но осведомительство его заключалось в том, что они с куратором выдумывали всякие мелкие грешки про студентов группы и писали отписки. Куратор получал деньги на оплату осведомителя, Кабая расписывался за них но деньги оставлял куратору.
Надо сказать, что система сложилась уже тогда в ее основных чертах и вербовка была одним из основных элементов системы. Для того, чтобы стать в доску своим надо было совершить преступление. Тот, кто был не замазан, тот был опасен и не заслуживал доверия.
Кабая стал своим уже на втором курсе вместе с сокурсниками он совершил групповое изнасилование. Потом ломал чеки.
Его выпуск пришелся как раз на период недолгого руководства внешней политикой СССР видным государственным и партийным деятелем, Эдуардом Амвросиевичем Шеварднадзе. Бывший генерал милиции, бывший секретарь ЦК Компартии Грузии за короткое время развел в МИД такую кумовщину, про которую при «мистере Нет» и слыхом не слыхивали.
Так Кабая получил первое назначение в Афганистан. Хоть оно на первый взгляд и казалось стремным на самом деле, прошедшие Афганистан в МИДе считались чуть ли не фронтовиками и потом их двигали наверх.
Из Афганистана он переместился в штат советского посольства в Дамаске. Дамаск был интересным и своеобразным городом на Ближнем Востоке. Отправной точкой многих специальных операций, и одновременно с этим центром многих нечистых дел. Страна в центре Ближнего Востока, совершенно лояльна СССР, при этом рядом такие страны как Израиль, Ливан, Ирак, Турция, Иордания. Часть из них проамериканская, еще часть пустила к себе палестинцев, часть из которых
была просоветской, а часть себе на уме. При этом Дамаск был не социалистическим, там работали базары, можно было достать то, что в СССР никогда не было, или было только в Березках. Плюс в Дамаске находились региональные конторы советских внешнеторговых объединений. Таких как например «Автоэкспорт». При этом Дамаск считался «почти Парижем», получить туда назначение не считалось «быть загнанным в какую-то дыру», как в африканскую страну или к примеру в Йемен.
В общем в Дамаске творились очень интересные дела, а многочисленность советской колонии делала возможной появление этнических общин и групп, объединенных по этническому признаку или просто землячеств.
Кабая не присоединился к грузинам, которые там тоже были и которые закупали в Дамаске ткани для подпольных фабрик по пошиву джинсов в Грузии. Он присоединился к москвичам, потому что с детства был очень умным. И понимал, что Грузия и Москва две несопоставимые величины.
Москвичи занимались в Дамаске куда более крутыми делами. Во первых в Дамаске существовало что-то вроде подпольной сети, в которую приходили из СССР драгоценности, нелегально вывезенные совершившими алию евреями потом они местными тропами доставлялись в Израиль. К рукам тоже прилипало и немало ставки доходили до пятидесяти процентов, но это было выгоднее, чем рисковать жизнью . Здесь же действовала подпольная биржа чеков, долларов, рублей, местной валюты. Те ребята, которые околачивались у офиса Внешэкономбанка в Москве это так, мелкая шпана.
Здесь торговали оружием. Советским оружием считается, что мы поставляли его бесплатно, ради революции на самом деле все было совсем не так, и самолет мог приземлиться совсем не в том месте, где его ждали. Брали за все, даже за совсем старые шмайсеры, которые поставляли сюда из складских запасов, припасенных на случай третьей мировой. Здесь торговали и другой советской помощью. Торговали зерном его отправляли бесплатно или по льготным ценам, продавали по вполне реальным.
Покупали на базарах золото, шмотье, электронику, переправляли. Раньше такой Меккой был Кабул, с его Чекен стрит, а теперь все больше и больше дело проворачивалось через более цивилизованный Дамаск. Местные офицеры все понимали тем более, что и сами не прочь были взять на лапу, научившись этому у французов. Одного из их министров обороны французы так и звали мистер Десять.
Наконец, организовывали проституцию. Частично это было местным развлечением, частично способом для советских, не избалованных деньгами дам заработать на шмотье, частично способом привязать к себе и заставить выполнять роль курьеров, нелегально перевозить в Москву и обратно все необходимое самолетами Аэрофлота. Не последнюю роль играло и то, что в Сирии, несмотря на французское влияние нравы были строгими, а женщины малодоступными. За возможность же спать с советскими женщинами, европейками, представительницами страны, которую сирийцы оценивали очень высоко, почти как небожителей на небе сирийские офицеры и генералы, наживавшиеся на незаконной торговле с Ираком в обход санкций, на героиновых полях в долине Бекаа, на прочих делах в Ливане за это они были готовы выложить огромные даже по местным меркам деньги.