Лавочки, изрезанные ножами, переломанные и опрокинутые, в основном пустовали. Шел дождь, и гуляки прятались по беседкам в густых, еще не облетевших кустах. Это утешало, но могли попасться и пьяные, которым море по колено. Впрочем, Серега прошел почти всю аллею, никого не встретив. Уже почти у самых ворот на предпоследней скамейке он заметил темную сгорбленную фигуру. Услышав шаги, сидевший поднял голову. «Сейчас закурить попросит, прикинул Серега. Один и наверняка пьяный это не страшно».
Закурить не будет? спросила фигура знакомым и незнакомым голосом.
Шурик? проверяя себя, уточнил Серега.
Ну Шурик
Верзила встал. Куртка с поднятым капюшоном делала его похожим на монаха. Судя по голосу, он был трезв, а может, протрезвел на дожде.
Серега выдал ему папиросу, но приглядывался, не последует ли вслед за этим какое-нибудь резкое движение. Странно, но Шурик никакой агрессивности не проявлял.
Отпустили? спросил Серега с надлежащей осторожностью.
Отпустили с каким-то сожалением ответил Шурик. Гоша этот, старичок, Богу душу отдал, а решили, что я пришиб Чудаки, ей Богу!
Ты чего здесь сидишь? Идти некуда?
У меня билет куплен на 00.30. На вокзале сидеть тоска. А в городе у меня никого нет. Приезжал к дружку, у меня в роте взводным был Там Шурик махнул рукой в неопределенном направлении. Там все ничего, ни одной дырки, а здесь, представляешь, сестра двоюродная убила
Пошли ко мне? предложил Серега.
Неудобно, потупился Шурик, я у тебя там с дури нашумел
Неудобно штаны через голову надевать пошли! Стопарь налью, согреешься.
Только этого не надо. Я теперь держаться буду.
Ну чаю попьем.
Ладно, пошли
Дома у Сереги хозяйничала Люська. Она притащила из дома халат и шлепанцы, повязала фартук и орудовала за газовой плитой. В коридоре на веревке сушились носки, трусы,
майки и рубахи, а чуть дальше, у кухни, тарахтела стиральная «Эврика». Конечно, появления вместе с Серегой Шурика она не ждала У Люськи шары вылезли на лоб, а на лице появилось нечто вроде паники.
Знакомься, сказал Серега без смущения, это моя жена Люся.
Александр, напротив, очень смущенно пробормотал Шурик, я тут прошлый раз того Извините, ладно?
От водки Шурик еще раз отказался. Поблагодарил он вяло, но чай пил кружку за кружкой.
Из-за этих ментов, говорил он с обидой, я на похороны не попал и даже на поминки не успел На девять дней я уж не останусь Делать надо что-то, а то сдохну.
А ты работаешь где?
Этот год во Владике Во Владивостоке. В порту, потом на путине А сейчас нигде. Завербуюсь куда-нибудь. На БАМ, наверное. Хотя там, говорят, дела хреновые, работать не дают там увидим.
А ты правда на БАМе был?
Во, и ты не веришь! усмехнулся Шурик. А где уж милиции поверить! Почти трое суток держали. Спасибо прокурору, что не нашел оснований
Люська конфузливо отвернулась. Видимо, она не забыла о том, что сообщила участковому.
Сколько же тебе лет?
Много уже, почти тридцать. В семьдесят седьмом школу окончил и сразу безо всякой путевка на БАМ. Парень был уже тогда ничего, здоровый. Бригада, правда, рвачей попалась, деньги горазды выбивать, а дела немного. Я повыступал побили. Даже больно. Бригадир говорит: «Ну что, по уму будешь жить или по совести?» Я морду утираю и говорю: «По совести». А он: «Люблю упрямых! Только вот что, друг: напишу я тебе справку, дам грамоту и езжай отсюда. Иди в институт, учись. Потом про трудовой героизм книжки писать будешь. А нам, понимаешь, бабки нужны. Хорошие! Останешься твое дело. Только у нас работа опасная. Бревно может и комлем зашибить» Сперва думал: упрусь, а потом подумал еще и плюнул. Взял все эти бумажки и грамоту, поехал. Хотел в Москву, я ведь оттуда, с Пресни. У меня мать там сейчас. Стыдно было. Мне ведь мои же ребята со школы так и предсказывали, как вышло Не доехал домой, сошел в Ярославле. На ЯМЗе оказался, дизели собирал. Там и в военкомате стоял на учете. В весенний призыв меня вызывают, и говорят: «Есть разнарядка на рязанское училище ВДВ». Пошел и не жалею. Так меня подрихтовали во! Пока учился пошел Афган. Ну, само собой, добровольно просился. После выпуска туда. Не сразу, но туда. Там все нормально было, не покусали. В восемьдесят четвертом вернулся капитаном в Шауляй отправили. Батальоном командовал. Думал в академию должность подполковничья, расти можно. В Шяуляе с девушкой познакомился, местной. Хорошая, добрая такая, Дануте звали. Вроде и родители у нее ничего показались. Даже не ругались, если я на ночь оставался. Предложил расписаться тоже не против! «Только, говорят, надо в костеле обвенчаться» Ну, я сперва отказывался: дескать, поймите правильно, я же офицер, партийный! Они ни в какую. Данутка плачет. «Неужели ради меня на такой пустяк не пойдешь, а еще говоришь, что любишь!» Я и решил: хрен с ним! Думаю, чего там, сейчас вроде так особо не смотрят. Как-никак, уже перестройка началась. Может, и действительно ничего бы не было. Только один чудила, мы в общаге вместе жили, на «мальчишнике» начал выступать. Ну я и вмазал. Одни за меня, другие за него Понеслась! Разняли, а потом на губу. Начкар попался сука. Я ему говорю: «У меня же свадьба завтра!» Все равно держал. Ребята бегали, суетились, а начальства такого не нашли, чтоб меня отпустить могло. Все отдыхали, суббота была. После ПХД черта лысого разберешься где кто. Только в понедельник выпустили с этой треклятой гарнизонки. Пошел к Дануте, а там ужас! То ли вешалась, то ли травилась не знаю. Обошлось, кажется, но меня и видеть больше не захотела Вот так. А мне еще и по службе влетело. Суд чести был постановили перевести в другую часть. Перевели. А там невезуха пацан разбился. Из моей роты. Не проверил укладку получай. Было четыре звездочки стало три. Неделя прошла сам долбанулся. Двойной перелом голени. Вроде срослось, но что-то плохо. К тому же сотрясение Комиссовали. К матери поехал. Радовалась! «Вот, говорит, побегал, побегал, а все равно вернулся. А деньги, что ты посылал, все целы. На книжечке лежат!» Тыщ пять, наверное. Права есть, даже на грузовик. Пошел в автохозяйство, панели возил. Потом на Чернобыль напросился. Самосвал мой там же в землю зарыли не отмывался. А я ничего, вроде пока тьфу-тьфу Еще год в Москве работал скучно стало. Особенно от кооповцев этих, дуканщиков терпеть не могу! И от шушеры с плакатами Вон, дядя Гоша их сразу рассек, недаром в Чехословакии был? Тихая контрреволюция точно. Только она до поры тихая, а дай ей власть да чем стрелять такое пойдет! Они ж нас на столбах вешать будут! Прошлой