Издав тихую трель, он наклонился и коснулся ртом ее волос, прежде чем глубоко вздохнуть. Одна из его передних ног обвилась вокруг нее под водой.
Оторвавшись от нее, Рекош предложил собрать несколько корней. Она была полностью готова погрузиться под воду и нащупать их, но Рекошу даже не нужно было наклоняться он использовал передние ноги, чтобы выкопать несколько кореньев и ловко передать их ожидающим рукам.
Как только они разложили цветы и корни на берегу, Рекош вытащил Ахмью из пруда, прежде чем вылезти самому. Вода струилась по ее телу, и она снова окунула ноги, чтобы смыть грязь, прилипшую к пальцам ног.
Не могу дождаться, когда привезу их обратно в Калдарак и посажу, сказала она, отжимая кончики волос.
Мозолистые руки легли ей на плечи, и Ахмья улыбнулась, прислонившись спиной к горячему твердому телу Рекоша позади нее.
Рекош замурлыкал, низкий рокот прошел сквозь нее, дразня кожу и стимулируя соски, когда он провел ладонями по ее рукам и приблизил рот к ее уху.
И я не могу дождаться, когда смогу поглубже зарыть свой стебель
в мой маленький цветок.
У Ахмьи перехватило дыхание.
Руки Рекоша крепко сжали ее запястья, и он резко развернул ее лицом к себе, подняв ее руки вверх. Его нижние руки действовали быстро, с привычной легкостью обвязывая шелковую нить вокруг ее запястий, завязывая веревку достаточно туго, чтобы удержать ее от побега, но не настолько, чтобы перекрыть кровообращение.
Желание разгорелось внутри нее, когда он обернул шелк вокруг ее предплечий.
Что ты делаешь?
Его алые глаза впились в нее.
Не думай, что я забыл, как ты дразнила меня, моя порочная самка.
Нет, ответила она с дрожащим вздохом.
Веревка продолжала опускаться, обвивая ее грудь и плечи.
Тогда ты знаешь, что я делаю.
Ахмья ощущала каждое прикосновение его пальцев к коже, и когда она стояла там, обнаженная, с поднятыми руками и выгнутой спиной, ее киска набухла от возбуждения.
Когда его пальцы обвязали шелк вокруг ее грудей, он ущипнул один из напряженных сосков, вызвав у нее резкий вздох.
Рекош!
Он еще сильнее раздвинул ее ноги, а затем обмотал веревку вокруг ее талии и между бедер. Киска Ахмьи сжалась, и у нее вырвался прерывистый крик, когда он продел шелковую петлю между складками влагалища, завязав узел прямо над клитором. Она зажмурилась от этого ощущения. Каждое едва уловимое движение тела заставляло этот узел тереться о нее, что превращалось в самую изысканную пытку.
Непрошеный стон сорвался с ее губ, когда она выгнулась на веревке. Удовольствие захлестнуло ее.
Ах, самка, защебетал Рекош. Он схватил ее за подбородок, уговаривая открыть глаза и посмотреть на него. Теперь моя очередь.
Дрожь предвкушения пробежала по ее телу, когда он подбросил моток шелковой веревки высоко над головой. Он не отводил от нее взгляда, когда потянул за другой конец, поднимая ее над землей и подвешивая достаточно высоко, чтобы она смотрела на него сверху вниз. Веревка восхитительно впилась в ее клитор.
О Боже, прохрипела она, поджимая пальцы ног.
Он обхватил ее ноги и закинул себе на плечи. Когти вонзились в чувствительную плоть ее задницы и бедер, когда он широко раздвинул ее, раскрывая киску.
Рекош сделал глубокий вдох и выпустил его с рычанием.
Как твое тело жаждет меня.
Рекош дыхание Ахмьи было быстрым и неглубоким, она выдержала его яркий, багровый взгляд.
Он провел грубым, твердым ртом по внутренней стороне ее бедра.
Больше никаких слов.
Затем он засунул длинный, толстый язык глубоко в нее, и Ахмья погрузилась в блаженство.
ГЛАВА 24
Пальцы Рекоша пробежали по голове Ахмьи, осторожно расчесывая спутанные волосы.
Он не обращал внимания ни на низкое оранжевое пламя потрескивающего костра перед ними, ни на ночную песню джунглей, ни на глубокие тени за пределами света огня. Только две вещи привлекали его внимание маленькая человеческая самка, сидящая на его сложенных передних ногах, и все чувства, которые она вызывала в нем.
Прямо сейчас главным из этих чувств было удовлетворение.
Оно казалось таким новым, свежим, хотя он знал, что испытывал его раньше. Счастье но это было нечто большее. В нем была безмятежность, чувство довольства и самореализации, которое усиливалось неослабевающим, непрекращающимся стремлением к своей паре.
В этот момент он чувствовал себя более удовлетворенным, чем когда-либо прежде. Счастливее, чем когда-либо.
Он разделил волосы Ахмьи на толстые пряди,
а его нижние руки сжались на ее бедрах.
Рекош мог бы с радостью остаться здесь, с ней, мог бы построить для них дом и провести остаток их дней вместе в этом тихом месте. Только он и его маленький цветок. Но ни он, ни Ахмья не могли этого сделать. Они не могли бросить свое племя, не могли больше причинять беспокойства.
Это будет их последняя ночь здесь. Их последняя ночь в этих древних, осыпающихся руинах, где их любовь действительно расцвела.
Рекош наполнил свои легкие ее сладким, манящим ароматом и начал заплетать волосы в замысловатую косу. Если бы Восьмерка когда-нибудь забрала его зрение, он все равно смог бы найти Ахмью. Ее аромат был вплетен в его душу. Он был частью его самого.